Но партия ядро хорошее имеет, а вокруг немало и гнилых элементов…
Если б мы не поддержали Сталина в те годы, не знаю, что было бы. А Брежнев всем похвальные грамоты давал, и вылезли такие фигуры, которые не могут быть опорой надежной…
…Стали подходить гости. Пришел В. П. Мжаванадзе и с ним трое. Мжаванадзе произнес приветственный тост, не очень длинный, но весьма хвалебный, и Молотов постучал вилкой по стакану:
– Заканчивайте.
Точно так же он поступал и с другими выступавшими: «Не затягивайте», или: «Подробности после обеда». После обеда же, кратко поблагодарив всех, он ушел отдыхать.
Несколько раз в последние годы он старался не отмечать свой день рожденья. Не всегда удавалось скрыться от гостей. Казалось, не нравится ему, как он стал выглядеть. А в этом году решился отметить, словно почувствовал – в последний раз…
«Обязательно зайди и расскажи!»
…30 апреля 1986 года состоялась моя 139-я и последняя встреча с живым Молотовым.
– Я ожидал, что на съезде назовут причины, в чем дело, почему мы так отстаем, – говорю Молотову.
– Мы были в отсталом положении в начале революции, а тут такая большая война, такие трудности, на Западе не думали, что мы вообще сохранимся, Советское государство, – подавляющее большинство было настроено в таком духе. Нет, с-считаю, что-то поддались…
– После войны сорок лет прошло. Я считаю, что период Брежнева нас сильно затормозил.
– Он затормозил, безусловно. Хрущевщина повторилась в период Брежнева. Это да. Это говорит о том, что у нас много гнилых мест и в самой партии много еще отсталости, темноты, недоученности. Но тем не менее, мы начали выходить из этого трудного положения, в общем, успешно… Конечно, не надо себя успокаивать, а нам много работать надо… Сейчас опасность – благодушие прикрытое критикой.
– В этом году 80 лет, как вы в партии, юбилей.
– Да, чересчур много. Я не собирался так много жить. Все мои сверстники уже давно в «Могилевской губернии»… Над чем работаете?
– Над книжкой об Ильюшине. Сейчас у нас стала заметна такая проблема: потеря мастерства во многих сферах. Удивляюсь, как наши самолеты летают: делают их безобразно! Недобросовестно.
– Это как раз результат того, что теперь крестьянский слой поднялся… Поднят громадный пласт из безграмотности, полуграмотности. И новое еще не переварили. Как это дело будет… А оно-то поднимется, то опять назад… В технике мы подтянулись, но надо в два-три раза больше.
– Возле Артека появились американские корабли, посмеялись над нами и ушли.
– Надо достать бы их, – говорит Молотов.
– При Хрущеве, помните, сбили американский самолет? Хрущев в вашем руководстве столько лет пробыл, для него даром не прошло.
– Конечно, он способный человек, но в больших делах плохо разбирался. И плохо умел пользоваться марксизмом. Классовой жизни не понимал.
… Говорили о писателях – Ю. Бондареве, В. Распутине, Б. Исаеве… Я сказал, что собираюсь в Афганистан.
– Обязательно зайди и расскажи!
Это последнее, что я от него услышал.
Все.
«140»
Как обычно, на чистой странице дневника я написал номер следующей встречи – 140-й. Красным карандашом. Но красное пришлось обвести черным. 140-я – были похороны…
Летом он заболел – воспаление легких. В июне отвезли в Кунцевскую больницу. Там он и умер 8 ноября 1986 года в 12 часов 55 минут. Лег, как обычно в это время отдыхать и не проснулся.
Легкой жизни я просил у бога,
Легкой смерти надо бы просить…
Хоронили его 12 ноября.
В «Известиях» и «Вечерке» было кратко:
«Совет Министров СССР с прискорбием извещает, что 8 ноября 1986 года на 97-м году жизни после продолжительной и тяжелой болезни скончался персональный пенсионер союзного значения, член КПСС с 1906 года Молотов В. М., бывший с 1930 по 1941 год Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, а с 1941 по 1957 год – первым заместителем Председателя Совнаркома СССР и Совета Министров СССР.
Совет Министров СССР».
В десять утра на улице Грановского стали собираться люди. Поехали на автобусах в Кунцево. Траурный зал № 1. Здесь было человек 200, и еще много стояло на улице. На Новодевичьем кладбище я видел много знакомых. Пришли родственники Сталина, Артема-Сергеева, Подвойского, Тевосяна, Булганина, Кагановича, Микояна… Публику охрана не пропускала.
