Чайка. Вечер добрый, Мария Васильевна!

Чубукова. А мы вас ожидаем, Серафим Иванович. Скоро начнем репетицию.

Чайка (направляясь к Чубуковой небольшими кругами). Как ваше самочувствие?

Чубукова. Очень хорошо.

Чайка. А я стою на мостике, все обдумываю и роль про себя шепчу.

Чубукова. На каком мостике?

Чайка. На комбайне, то есть... Замечательное явление нашего времени, шо вы к нам приехали.

Чубукова. Да что вы, Серафим Иванович!

Пчелка. Шо ты все круги описываешь, подходи уж сразу.

Чайка. Не твое дело, музыкант. (Открывает чемодан.) Разрешите вам, Мария Васильевна, от самого чистого сердца. В знак благодарности за ваш труд и ваше расположение к нам. (Не глядя, нащупывает и подает Чубуковой кочеток от веника.)

Чубукова (отшатнувшись). Что? В чем дело?

Пчелка (турнув Чайку в сторону). Ты шо, сбесился?

Чайка (увидев, что держит в руках). Шо-о-о?! Откуда?! Откуда, я спрашиваю?! (В ярости оглядывается по сторонам.) Ага! Знаю! Это она, потомок сатаны и ведьмы!

Чубукова (в ужасе). Что вы такое говорите?

Чайка (он ужасен). Извиняюсь! Знаю! Я тебя приведу! Я тебе космы выдеру! Ты у меня будешь валяться в ногах! Извиняюсь, Мария Васильевна, страшная игра на нервах! (Убегает с чемоданом в руках.)

Чубукова (в большом волнении). Что же это такое? Что происходит? За что такие обиды?

Пчелка. Отсталость сознания.

Чубукова. Но за что? За что?!

Пчелка. Характер у Галины скаженный. Только такой самоубивец, как Чайка, может переносить. Я говорил — на Кабаниху можно спокойно брать. Свирепее женщины в станице не найдешь. А сама, между прочим, на мужиков так и шныряет глазами... Но не дай бог бригадиру кому слово ласковое сказать — убьет по меньшей степени.