Чтение заняло несколько часов, и сейчас Джейн хотелось услышать, что скажет Ричард о прочитанном, будет ли он огорчен, обрадован, разочарован? В дневнике она честно описывала свои мысли и впечатления, а не только сухо излагала факты, и на этих страницах можно было увидеть своеобразные портреты людей, окружавших Джейн.

Крейтон поднял голову и с нежностью посмотрел на свою чуть пополневшую жену.

— Сядь со мной рядом, любовь моя. Я только что закончил читать и до сих пор не могу прийти в себя от изумления.

Джейн присела на ручку его кресла и посмотрела на лежащую на столе тетрадь.

— Что тебя так удивило? Я беспокоилась, что не понравятся строки, касающиеся тебя… Но я не хотела ничего менять или приукрашивать.

— О, теперь мне многое стало понятным. Если ты видела меня таким, счастье, что мне вообще удалось заполучить тебя. Но поразило меня другое.

— Ты скажешь мне? — Джейн нетерпеливо постукивала пальчиками по столешнице из красного дерева.

— Я восхищен твоим стилем. Столько раз я слышал, как ты рассказываешь племянницам разные истории и сказки, но не думал, что у тебя настоящий писательский талант. По сравнению с этим дневником книги моего дяди — пресные и скучные. Почему бы тебе не поработать над этой историей еще немного, убрать все, что касается только нас двоих, и не попробовать издать это в виде романа?

Джейн растерянно смотрела на мужа — может быть, он шутит? Характер Ричарда не изменился, он любил подшучивать над женой, но во всем, что касалось обязанностей супруга и хозяина дома, Крейтон проявлял необходимое здравомыслие, неизменно удивлявшее его сестру и мать.

— Ты говоришь серьезно? — переспросила Джейн.

— Как никогда серьезно, — подтвердил Крейтон. — Из твоего дневника получится прекрасный роман, интригующий и нравоучительный одновременно. Поверь мне, милая, ты будешь иметь успех! Моя жена — писательница, звучит заманчиво, ты не находишь?

Миссис Крейтон помолчала, раздумывая. Она не ожидала, что ее желание сохранить воспоминания не только для себя одной, но и для своих близких может вылиться во что-то большее.

— Я, право, не знаю, это так странно, — пробормотала она.

— Не спеши, подумай. Попроси миссис Эванс прочесть это, уверен, она скажет тебе то же, что и я.

— Мэй? Пожалуй, я так и сделаю. Она не станет льстить мне.

— Тебе послышалась в моих словах лесть? А что ты скажешь про это? — И за словами последовал поцелуй.

— Скажу, что ты умеешь убеждать, — через несколько мгновений ответила миссис Крейтон. — Я перешлю тетрадь Мэй, а после того как она ознакомится с ней, мы вернемся к этой теме.

— Как тебе будет угодно, дорогая.

Как и предполагал Крейтон, Мэй пришла в неописуемый восторг и тотчас начала настаивать, чтобы Джейн послала дневник издателю, ничего не удаляя и не дополняя. За те несколько дней, что ушли на обмен письмами с Мэй, Джейн успела привыкнуть к мысли, что ее записи могут быть интересны кому-то еще, а муж старался изо всех сил, доказывая ей это. Он даже предложил Джейн написать что-то другое, ведь вокруг столько всего случается… Для наблюдательных глаз сюжет романа найдется и в повседневной суете, и Джейн не могла с этим поспорить, в конце концов, ее история тоже не выходила за рамки обычной жизни небольшой деревушки.

— Вот видишь, у тебя уже два голоса, — заметил Ричард, когда жена прочла ему письмо миссис Эванс. — Хочешь, мы попросим какого-нибудь клерка переписать твою рукопись, чтобы оставить себе на память самый первый экземпляр?

— О, нет! Я не хочу, чтобы кто-то чужой копался в наших семейных секретах! У меня ведь есть настоящий дневник, и я всегда смогу переписать оттуда заново то, что может понадобиться.

— Тогда, я полагаю, все улажено. — Довольный Крейтон любовался густыми локонами жены, сидевшей у него на коленях. — Со следующей почтой мы это отправим.

— Подожди, Ричард! — Нетерпение мужа слегка пугало Джейн. — У меня есть прекрасная идея — покажем тетрадь твоему дядюшке! Пусть он выскажет свое мнение, стоят ли мои труды того, чтобы увидеть свет, или это просто бессвязный женский лепет.

В будущем месяце Крейтоны собирались погостить в Бромли. Джейн нравилось жить в поместье, унаследованном Ричардом от своего отца, а вот лондонский дом почти всегда пустовал, в городе ей по- прежнему было неуютно. Фиалковая улица оставалась тем пристанищем, где оба супруга чувствовали себя одинаково комфортно. Мистер Уэствуд охотно предоставлял свою виллу племяннику и его жене, даже когда сам приезжал туда создавать свои нетленные творения. Ричард подозревал, что старый джентльмен скучает без общества молодых родственников, не говоря уж о том, что в пылу творческой работы дядюшка забывал вовремя поесть и выпить чаю.

Но самым большим счастьем для Джейн было жить так близко к Мэй и племянницам. У миссис Эванс все оставалось по-прежнему, только девочки подросли, и у них появилась настоящая гувернантка, родственница миссис Литтон-Парк.

После отъезда Грантов миссис Литтон-Парк и миссис Каннингс стали считаться признанными столпами общества. Не такие непримиримые, как миссис Грант, обе эти дамы водили дружбу с миссис Эванс, хоть и не отказывали себе иногда в удовольствии посплетничать о прошедших временах.

По совету мужа Джейн отправила свою тетрадь в Лондон мистеру Уэствуду, а встретиться с ним супруги собирались уже в Бромли. Сразу же после традиционных поцелуев и приветствий разговор зашел о рукописи миссис Крейтон.

— Что вы думаете об этой прелестной вещице, дорогой дядюшка? — весело спросил Ричард. — Не правда ли, эта работа стоит того, чтобы напечатать ее в виде изящной небольшой книжки?

— Как бы я ни любил твою жену, Ричард, не в моих правилах льстить кому бы то ни было, — начало фразы заставило Джейн нервно переплести пальцы. — Эта история годится только для горничных, тут нет ни морали, ни глубоких мыслей, одни только сентиментальные переживания и описания кружев и лент.

Джейн покраснела от обиды, а супруг обнял ее, словно надеясь защитить от несправедливых обвинений.

— Но, дядя, Джейн описала все, что она тогда чувствовала, здесь слышен голос ее сердца!

Возмущенный тон племянника не смутил мистера Уэствуда.

— Вполне вероятно, но она могла бы заполнить свое время более полезными делами. Женщине подобает заниматься домом и детьми, а не марать бумагу. Ну, разве что писать письма и приглашения.

— Разве нами не правит женщина? — в сердцах воскликнула Джейн.

— К тому же вышло немало хороших романов, написанных женщинами, — прибавил ее муж.

Мистер Уэствуд ворчливо ответил:

— Вы хотели узнать мое мнение, вот я вам его и высказал. Чего еще вы от меня хотите?

— Больше ничего, дядя, — Ричард постарался сдержать злость. — Мы еще должны навестить миссис Эванс и девочек, идем, Джейн.

Через полчаса Джейн уже плакала в объятьях дорогой подруги, а Крейтон на все лады распекал ограниченность своего дяди, не способного сочинить ничего, кроме пересказываний старых скандалов, и имеющего дерзость выносить суждения о подлинном таланте.

— Твой муж прав, дорогая, — заметила Мэй. — Мнение мистера Уэствуда — это всего лишь мнение одного человека. А сотням других твоя история понравится. Не отступайся, Джейн!

— Нет, мистер Уэствуд знает, что говорит, я, наверное, не способна изложить свои мысли так, чтобы это заинтересовало кого-то, кроме моей семьи. И давайте больше не будем говорить об этом! — Джейн решительно отерла слезы. — Пойдемте в сад, я еще не видела девочек.

Крейтон и миссис Эванс, а позже и миссис Беллард еще не раз пытались уговорить Джейн изменить свое решение, но миссис Крейтон не могла побороть страх, посеянный мистером Уэствудом. Ей