Стояла ночь. Чуткая, прозрачная майская ночь. Саша не спеша, точно нехотя, разделась и легла в постель. В тишине было слышно, как идут-спешат-перестукиваются наперегонки часы. В черном простенке между окон большие электронные мерно, глухо отсчитывали безвозвратные секунды. На стуле у изголовья кровати маленькие, наручные торопливо стучали серебряными молоточками.

Через четыре часа вставать. А спать совсем не хотелось. Саша лежала и всматривалась в неподвижную тень на потолке. И в прошлую ночь эта тень была. И в позапрошлую. Что-то знакомое, близкое было в ней.

Каждую ночь теперь Саша ложилась, выключала свет, и тень появлялась на потолке. А раньше ее не было. От чего она?

Саша представила белый уличный фонарь, который снизу светит ей в окна, но ему мешает липа. Она подросла и недавно распустилась. Это тень липы, растущей под окнами. Тень напоминала почему-то Диму.

Незаметно Саша привыкла лежать и наблюдать за тенью, которая вдруг начинала шевелиться, точно кивать. Ветер дышал ночной прохладой в открытую форточку, покачивая ветви за окном. У Димы была привычка немножко покачивать головой в такт словам.

Каждую ночь Саша находила новые сходства тени с Димой. А днем жила ожиданием новой ночной встречи с ним. Но не признавалась себе в этом.

Последний раз он звонил ей тридцатого числа. И по его интонациям Саша сразу поняла – ему не до нее. Дима говорил, что скучает, что ждет, а сам норовил поскорее закончить разговор. Он звонил ей из нового офиса.

– Я сейчас не один. Тут коллеги… Но ведь это все для нас с тобой, – закрывая трубку ладонью, шептал он на фоне хохота и звона посуды. – Помнишь наш разговор в гостинице Амстердама? Наше с тобой СП…

С тех пор он больше не звонил.

А к марту Саша дошла до полного, кажется, отчаяния. У нее было отнято все – и деньги, и работа, и в квартиру еще подселили азербайджанцев. Но вот промозглым весенним вечером, когда она вышла из Благовещенского собора и переходила площадь, Саше показалось вдруг, что случилось чудо! Сзади скрипнули тормоза, ее окликнули: «Сашка!», а она услышала:

– Санька!

У нее захолонуло сердце.

– Дима!..

В тот вечер она долго беседовала со Стасом в его губернаторских апартаментах. Стас запросто, как всегда, прихлебывая крепкий чай из широченной пиалы, предложил Саше поучаствовать в его избирательной кампании. Помочь ему ни много ни мало стать мэром!

– Мне до зарезу нужны, Саш, свои люди. Работы выше крыши. Ты, Сашка, мне очень нужна. Ты – спец. Тебя в Городе каждая собака знает. С оплатой труда не сомневайся. Денег у нас сейчас полно…

– И что я должна буду делать?

– Родину предавать! – засмеялся Стас. – А если серьезно, писать статьи, листовки сочинять, наши речи к народу править. Ну еще, если ты не против, выступать перед избирателями. Но, если, Сашка, ты откажешься, я не обижусь. Мы останемся друзьями… Ну хочешь, подумай.

– Не хочу.

– Нет?! – Он мгновенно омрачился.

– Не хочу думать. Думать не хочу, – невольно засмеялась Саша. – Я готова тебе помочь! Я очень хочу, чтобы ты стал мэром.

– Ну теперь я им точно стану! – У Стаса радостно загорелись глаза.

На следующее утро Саша приступила к работе.

Дел оказалось действительно выше крыши. Домой она теперь возвращалась не раньше полуночи. Олю на время избирательной кампании пришлось сдать на руки Нелли Константиновне. Свекровь лишь понимающе кивнула:

– Ваша программа, Сашенька, мне нравится больше всех. Вы правы, коммунисты не в состоянии заботиться о людях. Им самим бы спастись. Я буду голосовать только за вас!

Хотя Саша ничего не рассказывала о своем новом поприще, свекровь уже успела увидеть ее по местному телевидению.

Саша отлично знала: за предвыборными обещаниями либерал-патриотов не стоит ничего. И ей часто бывало стыдно и тяжело говорить людям в глаза неисполнимые, фантастические вещи. И говорить, обещать, убеждать нужно было не просто, а вдохновенно! Она не была политиком и поэтому стыдилась своей откровенной вдохновенной лжи.

Со Стасом все это время они почти не виделись – встречались на людях и мельком. Но в дальнейшем, если ему удастся все-таки стать мэром (а к этому шло), Саша рассчитывала повлиять на Стаса. Пусть он выполнит хотя бы некоторые из своих предвыборных обещаний, хотя бы их небольшую часть. Пусть сделает что-то реальное для Города и для его жителей. Ведь Стас всегда прислушивался к ее словам!.. Хотя она и сама не вполне верила в этот сценарий. Но как по-другому можно оправдать бурную деятельность на благо либерал-патриотов? Как оправдаться хотя бы перед собой?

Дома она теперь почти не бывала. В их коммуналку вскоре въехали азербайджанцы. Не так страшен черт, как его малюют! Это оказалась семья из трех человек. Муж, глава семьи, весь день пропадал на рынке. Жена, маленькая, толстая мананка, совсем не понимающая по-русски, безвылазно сидела в своей комнате и смотрела телевизор. Она даже в магазин не выходила – все продукты привозил муж. Их дочь – девочка лет десяти – двенадцати, тихая, вежливая, даже забитая.

Поздно ночью Сашу довозил до дому служебный шестисотый «мерседес». Водитель-телохранитель молча провожал ее до дверей квартиры. Саша входила – из соседской комнаты высовывалась заспанная физиономия мананки. Она почтительно здоровалась и мгновенно исчезала.

В дневной суете Саше удавалось не помнить о Дмитрии, но вот она ложилась, выключала свет и видела на потолке знакомую тень. Когда под утро она нечаянно засыпала, ей казалось, что начинает разговаривать с Дмитрием. А просыпаясь, Саша часто слышала свой смех. Значит, ей снился Дмитрий.

12 июня, в День независимости России, в Губернском Городе прошли выборы мэра. Три дня ушло на подсчет голосов. А на четвертый – были объявлены результаты «свободного волеизъявления губернских избирателей».

С колоссальным отрывом от прочих кандидатов победил Верхоланцев, собрав пятьдесят три процента всех бюллетеней!

Предвыборная кампания либерал-патриотов закончилась грандиозным банкетом в загородном ресторане. Саша вернулась домой поздним утром уже на собственной персональной машине. Впереди после недельного отпуска работа в должности пресс-секретаря Верхоланцева. А еще через неделю – пресс- секретаря мэра.

На банкете все считали своим долгом лично поздравить Сашу с победой. А Стаса полушутливо называли первым в Городе человеком после Саши, намекая на что-то, чего не понимала она одна. Стасу это ужасно нравилось. Он радостно хохотал, поздравляя всех и вся с окончанием этого «шоу по выбору мэра, пэра и хера». Последнее слово, впрочем, он добавлял только под утро.

Вернувшись домой, Саша расстелила постель, скинула черное вечернее платье, но, случайно заметив