— У вас страшное декольте! И вам не стыдно в таком костюме, в нашем обществе?

— Нисколько! Римлянки не стыдились раздеваться и даже купаться при рабах. Я подражаю римским матронам.

— Пошел бы по миру, да подходящего костюма нет!

Один честный, но глупый немец, патриот и большой любитель всего прекрасного, раскрыл однажды какую-то русскую книгу и на стр. 83 прочел следующее:

«Был вечер… Солнце заходило и обливало золотистым пурпуром землю. Легкий зефир нежно колыхал спеющую рожь. В воздухе стоял вечерний концерт… Пели птицы… В синеве неба висел неподвижно жаворонок и щебетал свою звонкую песню. В траве трещали кузнечики, тянули свою однообразную песню скрипачи…На листьях, сверкавших росой, ползали божьи коровки…С цветка на цветок порхали чудные бабочки…»

Это поэтическое описание произвело сильное впечатление на любителя всего прекрасного… Глубоко вздохнув, он взял в руки немецко-русский словарь и занялся переводом… Перевод вышел точный, буквальный, как всё немецкое… Честный патриот, однако, не довольствовался одним переводом. Он еще раз вдохновился, взял в руки карандаш и создал… Создав, он выпил пива…

Его создание и предлагаем на рассмотрение поклонников хорошей живописи.

— Ведь ты Маргарита… Где же твой жених Фауст?

— Видишь ли, голубчик… Хотя мой папаша был сыщиком и нашел много воров и мошенников, но не мог найти мне ни одного жениха… Из этого я заключаю, что теперь гораздо больше воров, чем женихов…

— Как мила ты сегодня, сестренка! Как хороша! Твои глазки светятся таким умом и такой добротой, что, будь я мужчиной, я тебя каждый день угощала бы ужином! К тебе так идут эта бледность, грустное выражение лица, эти слезинки на ресницах, что я готова утопить тебя в шампанском! Зачем я не мужчина!?

Наша поэтическая Малороссия любит Троицын день. Ее песни и обычаи из всех весенних дней отдают преимущество этому хорошему дню — и недаром. Можно держать пари, что в то время, когда мы видим зелень только на зеленых материях и в зеленых чертиках дачного винопийства там, в Хохландии, к этому дню уже успела развернуться во всей своей красоте весна. Там пахнет теперь сиренью, черемухой и акацией. Земля не грязна, не холодна, как у нас; в речках за зеленеющим камышом от утра до ночи уже горланят купающиеся парни и девки. Соловей спел уже свои лучшие романсы, а у степного донжуана — перепела уже начинает испаряться благородная страсть, ради которой он кричит день и ночь. Там только и возможен обычай, с которым знакомит читателя рисунок талантливого К. А. Трутовского. Этот интересный обычай заключается в следующем: девки плетут из цветов венки, идут к реке и бросают их в воду. В какую сторону венок поплывет, в той стороне и суженый живет. Коротко, ясно и просто. Тут вы имеете компас в его примитивной форме. Открыть Америку с ним едва ли можно, но зато будущее угадать очень нетрудно. Так, если венок плывет, то девке быть замужем во что бы то ни стало; если же в воздухе нет ветра и венок неподвижен, то гадальщице остается только повесить нос и разреветься: она не вкусит сладостей Гименея. Если в прошлом году венок плыл направо, а в этом году плывет налево, то это значит, что чубатый «он» за этот год справа налево переселился. Если венок поплывет и его съест корова, то из этого не следует, что жених обитает в коровьем желудке. Если венок плывет направо, потом налево, потом опять направо и начнет таким образом «ковылять», то быть гадальщице в солдатках и соломенных вдовах, и т. д.

…и снятся им приятные сны. Снится, что перед освидетельствованием для приема в число военных новобранцев они похудели, как спички, что рост их в десять раз превышает объем груди, что во рту недостает по тринадцати зубов, что они оказались страдающими пороком сердца, что Сюзетта откусила палец, о чем составлен законный полицейский протокол. Вместе с тем глаза их так близоруки, что они принуждены носить очки с зажигательными стеклами. Одним словом, воинское присутствие отказалось принять их в солдаты. Счастливые!