– Российский фондовый рынок все больше привлекает крупные зарубежные институты. Как они оценивают Россию?

– Они понимают, что потенциал российского рынка очень высокий. Ведь на сегодняшний день меньше одного процента населения страны задействовано в ипотечном кредитовании, всего лишь несколько процентов населения несут свои деньги в паевые фонды. Но все движется по естественным законам. И как раньше люди привыкали к телевизору, потом – к кредитным карточкам, точно так же привыкнут и к ценным бумагам. И этот процесс необратим. В этих условиях западные институты пытаются оценить, насколько быстро этот процесс будет развиваться, в каких городах он будет развиваться быстрее всего, с какими слоями населения надо работать, как правильно построить эту работу. Для западных банков очевидны все наши преимуще ства, и они понимают, что мы проходим тот же этап, который проходили многие страны до нас. Но мы его проходим значительно быстрее, чем те же Турция, Бразилия или Китай.

При этом макроэкономические и политические проблемы их беспокоят гораздо меньше, чем развитие судебной системы и демографическая ситуация. Их не удовлетворяет то, что наша судебная система не защищает права собственности, их волнует судебная практика в России в целом – так, они не понимают, как решать хозяйственные споры в случае их возникновения. Проблема старения нации для них тоже важна. Потому что им важно знать, насколько рост среднего класса будет продолжаться. Еще один острый вопрос – инфраструктура страны, которая не очень готова к большому промышленному росту.

– Если взять более узкую сферу – финансовый ры нок...

– Западные инвестиционные дома понимают, что этот рынок будет бурно развиваться. И они собираются доминировать на этом рынке, как они доминируют на рынке Восточной Европы, в других странах с развивающейся экономикой. Но слава богу, что Россия – не Венгрия. И число компаний, которые могут выйти на фондовый рынок, составляет несколько тысяч. И число людей, которые будут инвестировать, – десятки миллионов человек. Ресурсы же даже крупных международных компаний ограничены. И поэтому работа для российских компаний будет всегда. Даже в США, где доминируют крупные банки, существует очень много небольших специализированных и бутикового типа компаний. Конечно, российским компаниям будет сложно конкурировать за глобальную инвестиционную позицию, но найти свою нишу, найти свое место для большинства компаний будет легко.

– Шанс выйти на мировой уровень у российских компаний остается?

– Всегда есть исключения из правил. Я не понимаю предпринимателей, которые говорят, что чего-то сделать невозможно. Другое дело, что тренда не будет. Россия по ряду причин оказалась очень открытой к допуску иностранных участников. В результате мы не получили той возможности, какую имели в свое время китайские, или американские, или английские банки. Они развивались, наращивали мускулы, капитал, который стал соизмерим с глобальными банками. Хотя в жизни часто все меняется, и нынешняя ситуация тоже может измениться. Но на этом этапе могут быть единичные исключения, которые будут пытаться оперировать за пределами России, за пределами бывшего СССР.

– В связи с появлением западных банков каким вы видите положение «Тройки Диалог» на российском рынке?

– Мы считаем, что у нас есть хорошие шансы для развития. И у нас есть возможность выбора. У «Тройки Диалог» хорошие позиции, репутация, инфраструктура. Сейчас мы выбираем между тремя моделями развития. Или мы будем развиваться внутри России, расширяя свое присутствие на финансовом рынке, участвуя в коммерческих банках, в развитии страхования (то, что начинали вместе с «Росгосстрахом» в 2002 году). Или наше движение должно быть в другие регионы – за пределы России, для того чтобы быть менее зависимыми от России, чтобы двигаться в более диверсифицированные страны. Или будем специализироваться на прежних направлениях. Но пока мы еще не приняли решения и реализуем пятилетний план, принятый в 2002 году.

– Говорят, что «Тройку Диалог» покупает JP Morgan...

– Люди всегда живут слухами, мы же продолжаем нормально работать. В рамках подготовки стратегии «Тройки» на следующие пять лет рассматриваем все варианты, от IPO компании, вступления в альянсы по проектам до полной или частичной продажи стратегическому партнеру. Мы сейчас находимся в процессе анализа, что лучше всего будет для партнеров и для клиентов. В рамках этого проходит много разных дискуссий. Но решение еще не принято. И я очень рад, что «Тройка» сейчас находится в таком положении, что может выбирать.

– Как вы оцениваете российский фондовый рынок на фоне мирового?

– Очевидно, что мы проходим очень важный этап в переходном процессе от одной экономики к другой. Предыдущие 20 лет, начиная с перестройки, прошли незаметно. В 90-е годы, когда в основном были зачетные схемы и вексельные схемы, бартерные обмены, фондовый рынок был не нужен. Фондовый рынок был не нужен в том числе для собственников-менеджеров, так как они думали прежде всего, как контролировать операционные потоки, а не о росте капитализации компании. Тогда ведь было непонятно, что будет завтра.

Теперь начался этап, когда работа на перспективу стала выгодна, когда думать о капитализации тоже стало выгодно. Когда основные собственники поняли, что им хочется не просто каждый день бороться с трудностями, но и строить компанию, которой можно гордиться. Макроэкономическая стабильность дала возможность людям инвестировать свои собственные свободные деньги в новые инструменты, а не только держать их в банках дома под кроватью в виде долларов. В результате происходит трансформация всей экономики, в том числе финансового и фондового рынка, который становится очень важной шестеренкой, двигающей всю экономику в целом.

– С рынками каких развивающихся стран можно сравнить Россию?

– Не удастся сравнить Россию с другими странами, потому что мы уникальная во многих отношениях страна. Россия имела очень развитую экономику, которая провалилась в глубокий кризис и сейчас восстанавливается. И сейчас в России происходят удивительные вещи, которые невозможно сравнить ни с Китаем, ни с Бразилией – ни с кем. Россия имеет высокообразованное население, которое не понимает ничего в бизнесе. Огромные промышленные мощности, которые давно не модернизировались. Огромные инфраструктурные проекты, которые уже давно реализованы, но теперь требуют дополнительных инвестиций. При этом очень успешное использование удачной конъюнктуры, связанной с натуральными ресурсами, требует серьезных инвестиций в технологии и в модернизацию этого сектора. Поэтому сравнивать Россию с развивающимися странами не совсем корректно. Советская империя была мощной, но она просто была в другой системе координат. И из той системы координат мы переходим в новую.

– Иностранные компании рассматривают Россию как страну с очень большим потенциалом роста. Но по населению мы проигрываем Китаю, Индии, да и другим странам. Если судить по валовым показателям, мы остаемся конкурентоспособными?

– У нас не должно быть иллюзий, что мы – номер один во всем. Но мы остаемся конкурентоспособными, несмотря на то что Китай имеет большие преимущества и потенциал. Любая компания, которая имеет рост 5 % в год на стабильных западных рынках, выходя в Россию, получает возможность увеличить темпы роста минимум на 15–20 %. И наш рынок становится для них крайне важным даже с учетом того, что в Китае темпы можно увеличить еще больше, на 30–40 %. Ведь у нас такой уровень ненасыщенности всеми товарами и услугами, что для любой компании, начиная от мебельной и заканчивая серьезными финансовыми учреждениями и автомобильными концернами, Россия представляет собой уникальный