– Вы неоднократно заявляли о готовности банка провести IPO. Правда ли, что «КИТ Финанс» намерен листинговаться на ММВБ уже этим летом?

– Как-то я сказал, что, скорее всего, мы сможем сделать листинг наших акций на ММВБ, поскольку небольшой free-float у нас есть. Однако консультанты нам сказали, что это не самое хорошее решение. Если мы выйдем на биржу при небольшом free-float, вряд ли получим справедливую оценку акций банка. Беру условные цифры. Предположим, справедливая цена наших акций – $3. При free-float 0,5–1 % они начинают торговаться при входе на биржу по $2, а потом мы выходим на настоящее размещение и пытаемся убедить инвесторов, что на самом деле они стоят $3. Можно сделать и так, чтобы наши акции при входе торговались по $5–6. Но и эта ситуация не сработает в плюс при настоящем размещении. Приходим мы к инвесторам и говорим: «Возьмите наши акции по $3». А они спросят: «А почему они сейчас торгуются по $5–6?» Поскольку большой необходимости для прохождения листинга на ММВБ сейчас у нас нет и тем более мы можем получить не очень адекватную историю торгов, мы пока отказались от этой идеи.

– То есть этим летом IPO «КИТ Финанс» не будет?

– Да. Зачем вообще может быть нужно IPO? Во-первых, если кто-то из акционеров собирается выйти из бизнеса и ему нужно получить справедливую оценку стоимости своего пакета. В настоящее время ни я, ни мои партнеры не планируем выходить из бизнеса. Во-вторых, когда не хватает денег для развития бизнеса. С этим у нас тоже пока все в порядке. Капитал только одного банка у нас больше 10 млрд руб., а ипотечный портфель – 21,5 млрд руб. При таком капитале мы можем безболезненно увеличить свой портфель еще в три-четыре раза. Хотя есть причины, которые заставляют нас думать об IPO. Например, очень хороший оценочный коэффициент банка (P/E, соотношение стоимости компании и ее чистой прибыли – Ъ). И здесь мы, как инвестиционные банкиры, обязаны вести себя иначе: если есть деньги, которые можно взять, надо их брать. Да, мы вырастем, но оценочный коэффициент будет снижаться к общеевропейским цифрам. Мы не то чтобы жадничаем, но рассматриваем возможность взять деньги в капитал с хорошим коэффициентом, и поэтому мы размышляем по поводу IPO. Мы стараемся вести бизнес так, чтобы быть готовыми к IPO: постоянно повышаем качество корпоративного управления, систематизируем международную отчетность, подбираем команду. А каковы будут причины проведения IPO и его условия, будет видно позже.

– Сколько времени вам потребуется для выхода на биржу, если такое решение будет принято?

– Чтобы провести IPO в Лондоне, нам надо еще месяцев шесть для того, чтобы начать соответствовать требованиям LSE. Но нужно ли проводить IPO на LSE, когда такую же сумму можно привлечь не менее эффективно и на ММВБ? Только около 5 % иностранных инвесторов не может сделать покупки на ММВБ из- за требований британского либо американского законодательства – пенсионные, паевые фонды. Чем могут быть компенсированы эти 5 %? Допустим, российскими паевыми фондами, которые интенсивно набирают вес и которые не смогут купить акции банка на LSE. Листинг на ММВБ мы можем сделать через два месяца. Только не будем этого делать – пока не дозрели.

– Рассматривается ли возможность привлечения в «КИТ Финанс» стратегического инвестора? Может ли им стать, например, Fortis, с которым у банка уже есть СП?

– Мы не видим для себя вариант привлечения в банк стратега, потому что хотели бы остаться самостоятельным россий ским игроком. Если привлекаешь стратега, рано или поздно станешь его дочерней компанией. Это однозначно. Что же касается Fortis Investments, у нас партнерство только в области asset management (управление активами – Ъ). Других договоренностей и опционов не предусмотрено. Fortis предложила схему сделки, которая нам понравилась. Как правило, если предложение делает крупный западный партнер, ему нужно стопроцентное присутствие в бизнесе, локальный партнер им не нужен. У Fortis же стандартная практика – создание СП на развивающихся рынках. Так было и в Китае, и в Турции. По-моему, они сейчас ведут переговоры в Нигерии.

– Почему была сделана именно такая структура СП – 50 на 50 с регистрацией за рубежом, а не в России?

– Изначально Fortis предполагал сделать СП в российской юрисдикции, но потом обнаружился недостаток, который просто непреодолим, – у нас нельзя построить партнерство 50 на 50. Даже если организовать бизнес на паритетных началах, кто назначает председателя совета, тот, грубо говоря, и рулит. А в голландском законодательстве можно зафиксировать все взаимоотношения. Это бизнес на равных. Никаких других причин для того, чтобы создавать СП в Нидерландах, не было. А в остальном от голландской юрисдикции только, наверное, дополнительные хлопоты. Чтобы провести совет директоров, надо лететь в Амстердам, физически там находиться, чтобы не было нарушений.

– Предусмотрен ли опцион на продажу Fortis ваших 50 %?

– Нет. Предусмотрен только механизм возможного выкупа акций одним из партнеров в случае тех либо иных действий. Опциона в чью-либо сторону нет, чем мы и гордимся.

– Зачем вам вообще понадобилось это партнерство?

– В отличие от других бизнесов asset management (управление активами) – бизнес глобальный. Допустим, вы стали нашим пайщиком. Три года были довольны ростом стоимости пая. Однако Россия медленно, но уверенно превращается из развивающейся страны в развитую, а фондовый рынок развитой страны отличается тем, что он уже не растет на 80 % в год. И в принципе логично, если наши клиенты захотят получить диверсификацию своего портфеля. Например, вложить деньги в китайский, индийский, бразильский, европейский либо американский рынки. В настоящее время мы технологически сделать это не можем. Как тот же Китай купить? Я там даже названия предприятий не могу прочитать. Теперь же, если вы захотите вложить деньги в Китай, управлять ими будут наши партнеры из Fortis, где у него СП. Вторая история. Бельгийские бабушки и дедушки копят деньги на пенсию. Они тоже читают газеты, которые пишут, что в России рынок растет на 80 % в год. Они тоже хотят купить российские бумаги, приходят в свой родной Fortis, а там им говорили, что такого фонда нет. Теперь же им говорят, что команда, работающая по нашим стандартам, уже организовала такой фонд. Люксембургский фонд для бельгийских бабушек и дедушек уже работает, в нем уже около $30 млн, и наш инвестиционный центр им управляет. Соответственно, мы имеем глобальную дистрибуцию.

– Fortis в России будет работать только с вами?

– Не обязательно. Страховую компанию они открыли самостоятельно. Это абсолютно по- капиталистически организован ная компания – для каждого направления свой подход. Теперь в России есть региональный представитель Fortis Group Маартен Пронк, который курирует все направления – и страхование, и ритейл, и коммерческий банковский бизнес. Они все эти возможности для себя рассматривают.

– Что ждет российский банковский рынок в связи с экспансией западных банков?

– Ничего ужасного, кроме усилившейся конкуренции. Но они нас окончательно не победят. И это не лозунг, это опыт работы на рынке, на котором уже несколько лет присутствует Ситибанк. Когда он только начал развивать сеть отделений, скажу честно, мне было страшновато. И мы даже не помышляли о том, что при наличии Ситибанка, Сбербанка, Райффай зенбанка и Альфа-банка можно что-либо делать в ритейле. Но наш текущий опыт показывает, что конкурировать можно. Безусловно, в инвестиционно-банковском бизнесе конкуренция гораздо бо лее сильна со стороны глобальных игроков, на что есть объективные причины. Если говорить, например, о размещении евро-бондов «Газ прома», то мы, как локальный игрок, уже никогда не сможем справиться с этой задачей. У нас нет глобальной дистрибуции, контактов с инвесторами по всему миру. Но в России тоже есть много инвесторов, и количество их денег постоянно растет, может, быстрее, чем в той же Европе. И как инвестбанк мы сможем заработать денег при размещении части бондов «Газпрома» в российском сегменте рынка. В России у нас больше опыта, мы делаем больше звонков в те же