самоубийцами невозможно. И — ккт — этот экстренный вызов и консультации. Кккт. Кккт. Кто у вас ранен?

— Один из членов моего экипажа. Пустяки. Зато я смогла поговорить с Золотозубым. Исмехананоммин. По поводу корабля. («Бери старый след, хаккикт!») Золотозубый дал мне такую информацию, которая сразу сделала меня уверенней, я поняла, что должна делать. По всей видимости, мы с Риф Эхран окончательно испортим отношения, и весьма возможно, что однажды их корабль атакует наш, впрочем, может, и нет — она ещё хочет жить. Но она может устроить мне большие неприятности на Ануурне. Когда мы доберемся до Центральной, нам придётся с ней считаться.

— До Центральной. Пианфар прищурилась:

— Конечно до Центральной.

— Ты так думаешь.

— Туда направляется Актимакт. Именно там договор со стишо может перевести хен и все наши корабли на сторону Актимакта. Не делай удивленное лицо, хаккикт. Я думаю, ты сам все прекрасно понимаешь.

— Благодаря твоей откровенности. Я знаю о договоре со стишо.

— Тогда объясни мне, почему вы не привлекли на свою сторону Эхран, если уж она такой верный союзник?

— Кккт. Она и так на Кефке. С ней трудно и опасно иметь дело. Пусть улетает. Лучше объясни мне вот что: зачем с ней связался Кейя?

— Чтобы она не отправилась куда-нибудь ещё. Ты ведь поступил точно так же — сфик хена, грубо говоря. Почтенный хаккикт, не знаю, сколько раз вы нас прослушивали, но у Эхран собралась целая коллекция жалоб и рапортов на Шанур, что может очень навредить нашему сфик на Ануурне — я пытаюсь говорить как можно яснее, — а также нас может уничтожить партия, защищающая интересы стишо. Мне этого вовсе не хочется. Теперь ты все понял?

— Сплошная путаница, как я и ожидал. Кккт. Я могу решить все проблемы одним ударом за пределами станции.

— Ах, но я прошу тебя ещё об одном одолжении: оставь мне корабль Эхран. Взорвать его было бы хорошо, но потом могут возникнуть всякие слухи и разговоры. Кораблей много, и кто-то обязательно начнёт болтать. И тогда всем рапортам Эхран даже не надо будет лететь на Ануурн. Партия стишо получит все рычаги, с помощью которых нас можно будет уничтожить. Мученик. Ты знаешь это понятие?

— Нет, я никогда не слышал такого слова.

— Это такой сфик, который ты получаешь, когда умираешь особым образом, хаккикт. Двойной сфик, потому что ты мёртв и тебя уже нельзя ни в чём обвинить. Другие будут умирать, помня о тебе. И так появляются новые мученики. Убей Эхран, и у нас возникнут большие проблемы.

— Кккккт. Ккккккт. Ккккт. — Сиккуккут сморщился, словно почуял что-то неприятное. Отпил из чаши и изящно облизнулся. — Странное понятие. Кккккт. Я думаю, охотница Пианфар, что самый простой спо-соб — это выбрать удобный момент и взорвать корабль Эхран.

— Ах, но тогда у меня всё равно останется Тахар, и это разрушит мой сфик — если только я не успею вывалять Эхран в грязи. А мёртвый герой неприкосновенен. Плохо. Мученичество. Нет, лучше я скажу так, чтобы было понятно кифу: пуккуккта. Месть. Мне приходится иметь дело с Эхран по законам хейни, чтобы показать то, что и так все знают, — она полная дура. А чтобы это показать, мне нужны Тахар.

— С какой стати я должен рисковать своими кораблями ради твоей пуккуккта?

— Сфик. Я твой союзник. Я могу уладить эту проблему. Баланс, хаккикт. Равновесие в Соглашении. Взобраться на вершину горы — это одно, а вот построить там дом — это уже другое.

Кифы задвигались. Сиккуккут замер с чашей в руке. «Я поторопилась, о боги, такой ход ему трудно понять».

— Для хейни ты прекрасно разбираешься в политике, — сказал Сиккуккут и, сделав глоток парини, облизнул губы длинным тонким языком.

— Хаккикт, хейни, может быть, новички в космосе, но политика — наша родная стихия.

Сиккуккут поморщился:

— Итак, ты хочешь получить всего лишь семь хейни и хорошо вооружённый корабль, за который ты ручаешься. А также корабль Эхран. Кккт, хейни, ты меня повеселила. Однако ты можешь получить экипаж Тахар и «Восходящую луну». Кготок сккукун нанккафкт нок таккиф хейни сккукуниккт укку какт токт киффик сикку ноккууну коккаккт тактакти, кккт?

Что-то насчёт того, что он даст ещё и тысячу кифов в придачу. В комнате раздалось насмешливое фырканье кифов.

— А теперь, — сказал Сиккуккут, — что ещё сказал тебе Исмехананмин во время вашей последней встречи?

«О боги, окружает с флангов».

— Предупреждал об опасности, которая ждёт меня дома, сказал, что Актимакт идёт на Центральную. В основном это. Сообщил, что стишо заключили договор с хеном. Этого я и боялась. — От сознания того, что сказала слишком много, у Пианфар защемило сердце, но ведь нужно же было выкинуть приманку, к тому же Сиккуккут скорее всего и сам это знал — ведь в его руках были перебежчики из лагеря Актимакта.

— Кккт. Да. И ещё к нам летят люди. Он об этом тебе сказал?

— Он сказал, что они движутся в нашем направлении.

Ещё один глоток из чаши. Блеск темных глаз.

— Говори яснее.

— Я говорю так, как говорил он.

— Тавао, — сказал Сиккуккут. — Продолжай. Пианфар снова прищурилась. Она не удивилась.

Она сжалась от страха. Хоть и мало она выпила, но этого оказалось достаточно — алкоголь и лекарство, смешавшись, бурлили у неё в крови.

— Тавао, — подтвердила она. — Я знаю, стишо в панике. Махендосет не могут их удержать. Союз с Актимактом — худшее, что они могли сделать, но как иначе получить военные корабли, которыми хен их обеспечить не в состоянии? Кифов они знают. Больше всего стишо боятся того, чего не понимают. И считают — ошибочно, как я думаю, — что знают, как облапошить кифов, выступая то на одной, то на другой стороне.