экипаж…
— Я знаю.
— Да, чёрт тебя возьми, знаешь. Банни Айхар и «Успех» все разболтали, если остались живы. — Вспомнив об открытой двери и враче Эхран, она схватила Золотозубого за мускулистую руку и потащила за собой в свою каюту. — Останьтесь здесь! — приказала она его вооружённой охране и втащила старого знакомого внутрь.
Захлопнув дверь прямо перед их носом, она повернулась к махену. Здесь они могли говорить спокойно — помещение имело звукоизоляцию.
— Так, значит, больше никакой торговли. Никакого притворства. Это и есть твоё настоящее лицо, капитан-охотник? Оставил нам сообщение на Уртуре, направил к Джику и ничего не сказал. Тебе игрушки, ты, безухий ублюдок, а страдаем мы. Вспомни причал Кейшти. Только посмей засмеяться, и я сверну тебе твою чертову шею. Где ты был?
Золотозубый прижал маленькие ушки. Теперь он не ухмылялся, как обычно.
— Хочешь все по порядку? — Его хриплый и спокойный голос звучал как-то непривычно. — Во- первых, Джик дурак, Пианфар, дурак, потому что связался с кифами.
По спине Пианфар пробежал холодок.
— Но ведь он твой друг, чёрт бы его взял! Ты прислал его за мной на Кейшти. Разве нет?
— Я прислал. Он друг. И круглый дурак. А может, и я дурак. — Поискав глазами место, где можно сесть, Золотозубый плюхнулся на смятую постель и, опершись на руку, посмотрел на Пианфар: — У нас проблемы, Пианфар. Этот дурак Джик говорил с тка. Кненны схватили этого тка. Сейчас на Тавао направляется множество кораблей с людьми. На нас идут люди, назревает война с кненнами и стишо, на нас вот-вот нападут кифы — Джик прекрасно знает этого Сиккуккута. Он сказал: да сгинет Актимакт. И Сик-куккут. Джик сказал, что этот киф простой про-вин-циал, затеявший какую-то свару у себя на родине. Я думаю, Джик ошибся. Очень ошибся. Этот киф далеко не так прост. Держу пари, хаккикт хочет заключить союз с махендосет и с тобой — будь осторожна, Пианфар, очень осторожна. Сиккуккут — опасный киф.
— Не думаю.
— Глупо. А Джик ещё глупее.
— А ты-то что здесь делаешь? Золотозубый передёрнул ушами:
— Возможно, хочу доставить кифам неприятности. Я то здесь, то там. Я следил за кифами до самой Центральной. У них что-то происходит. — Сверкнул золотой зуб. — Нужно, чтобы и Актимакт не расслаблялся, верно? Этому кифу очень хочется заполучить моё сердце, он уже три раза пытался до него добраться.
— А что теперь будет делать Сиккуккут, когда ты здесь? Ответь.
— Он ничего не имеет против меня. Я принес ему много сфик. Вы тоже, хейни. И Джик. И «Бдительность». Мы дали этому кифу столько сфик, что теперь он может проглотить все Соглашение.
Да, в этом был смысл. В этом был дьявольский смысл.
— Так зачем ты прилетел? Махен сощурил темные глаза:
— Может, у меня просто не было выбора. Может быть, теперь всем заправляет Джик.
У Пианфар сжалось сердце.
— Ты лжешь, Исмехананмин. Ты всегда мне лгал.
Молчание.
— Может быть, одному симпатичному махе нужно познакомиться поближе с этим кифом, а?
— Ты что, собираешься его убить?
— А? Хорошая идея, хейни.
— Ты думаешь, это не пытались сделать сами кифы?
— Кифы не пытались. Кифы хотят жить, Пианфар. А вот мы, махендосет, все немного сумасшедшие, а? Я говорю правду, Пианфар. Если ты обо всем расскажешь кифу, я умру медленной смертью. Ты и сама это понимаешь, а?
— О боги, не хочу даже слышать об этом! Не делай из меня заговорщика!
— Старый друг.
— Друг! — Она быстро подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленькую коробочку. Золотозубый приподнялся на постели. Пианфар подбросила коробочку в воздух и ловко её поймала.
— Что это?
— Дорогой подарок. От Стле-стлес-стлена, твоего драгоценного друга с Центральной. Того стишо, которому ты просил доверять. Записка. На, прочти. Она короткая.
Открыв коробочку, он вынул записку, развернул и в ярости прижал уши.
— Ублюдок!
— Этот джитист чуть меня с ног не свалил. Не знаю, что с ним случилось. «Не доверяйте Золотозу- бому». Этот совет дорого обошелся твоему правительству. А ублюдок стишо, несомненно, устраивал сделки с Риф Эхран, кифами и тка. И со мной. И с тобой. И с каждой бездомной дочерью Соглашения, которая что- то вынюхивала для себя. Этот гад оказался настоящим сокровищем! И твой начальник станции на Кейшти. И этот чертов Стле-стлес-стлен. Чёрт бы тебя взял, ты заставил меня метаться по зоне действия Соглашения целых сорок световых лет!
Золотозубый встал и бросил ей коробочку. Пианфар поймала её и положила обратно в ящик, заперев на ключ.
— У тебя есть причины расстраиваться, Пианфар. Но ты очень умна. Ты сама не понимаешь, насколько ты умна. Ты лучший капитан Ануурна. Я полностью тебе доверяю. Ты такой же отличный пилот, как и я. А может, даже лучше, а?
— О нет. Хватит. Хватит с меня твоих комплиментов. О боги, мой экипаж превратился в зверинец!
Техником на сканере у меня работает человек, ещё у меня есть киф, у которого при себе нет никаких документов и которого собираются кормить какими-то живыми насекомыми…
— Хочешь ещё махе? Дам тебе отличного парня. Могу двух или трех.
— На мой корабль? Отличного парня, который будет докладывать о каждом моём шаге? Нет, спасибо.
Мне вполне хватает досье на «Бдительности». Взять на борт ещё и махена — это уже слишком, друг.
— Возьми. Он тебе пригодится. Будет выполнять все твои приказы. Клянусь. Я дам тебе пятерых.
— Нет. Ни за что! Сама справлюсь.
— У нас впереди много проблем. Актимакт идёт на Центральную.
— О боги… — Да, это было вполне вероятно. Внезапно ей все стало ясно. — Он хочет продаться Стле-стлес-стлену.
— Верно.
— Хейни оказываются союзниками их врага! — Кроме тебя и, возможно, Тахар, дружище.
Пианфар потеряла дар речи. Она стояла и смотрела на Золотозубого, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами была только чернота. Она кашлянула и почувствовала спазм в желудке, — Ты, — выговорила она наконец, — ты… — Ты не дура, Пианфар. У тебя есть мозги. Ты, я, Джик — не важно, что мы думаем, важно, что мы делаем. Актимакт перехитрил хейни и стишо, обвёл их вокруг пальца. Где оружие хейни, а? У вас всего два-три хорошо вооружённых корабля. У стишо их вообще нет. Знаешь, Пианфар, это как в пословице «Кого-ток увяз — всей птичке пропасть». Не нужно связываться с кифами, если у тебя нет хорошего оружия.
Пианфар молча смотрела на махе, как будто видела его впервые. Так серьёзно он ещё никогда с ней не говорил. «Я убью кифа», — сказал Золотозубый. Честные сделки и двойная игра. Это он умел. Нанести Сиккуккуту удар, когда, казалось бы, дела пошли на лад, и снова ввергнуть его в хаос.
Снова потерянные жизни и корабли. Снова годы страха и опасности. И снова кненны, везде сующие чёрные лапы, потихоньку плетущие свои непонятные интриги на окраинах Соглашения, и люди, пытающиеся проникнуть в его зону.
