– Давай возьмем его с собой.

Решение пришло спонтанно, как и многие другие решения в жизни Сиура. Влад спорить не стал, быстро положил футляр в сумку, и стал подниматься вверх по лестнице.

– Дома посмотрим, что там.

Мужчины закрыли подвальную дверь, и вышли из подъезда. Солнечный мир встретил их прозрачной розовостью утра, прохладой и свежестью. Во дворе, к счастью, никого не оказалось.

– Сегодня же выходной! Суббота, – вот народ и отсыпается.

– Ладно, нам опять повезло. Поехали. Слишком большое везение – подозрительно.

Сиур бросил сумку с футляром в багажник и завел машину.

Девушки проспали без сновидений до самого утра. Сказалось нервное напряжение и усталость. После обеда они немного отдохнули, потом встали пить кофе. Людмилочка позвонила домой и сказала, что они с Тиной поедут за город к подруге на день рождения, и если задержатся допоздна, то останутся ночевать.

Костик начал было возмущаться, но когда узнал, что дети скоро уедут с его мамой на дачу, сразу успокоился. Маме нужен свежий воздух, и дети отстанут со своим нытьем, что им надоело сидеть в городе.

После кофе, вопреки предупреждениям официальной медицины, они снова заснули, да так крепко, что не слышали, как мужчины уходили. И проснулись только, когда солнце уже вовсю светило в окна.

Сиур с Владом старались не шуметь, отпирая замки и раздеваясь. Все в пыли, грязные и усталые, они и сами не смогли бы ответить, довольны ли тем, что удалось узнать. Холодный душ и горячий чай быстро восстановили силы.

– И что ты обо всем этом думаешь?

Влад, у которого разыгрался аппетит, за обе щеки уписывал бутерброды. С набитым ртом разговаривать не очень-то удобно, но он ответил:

– Чертовщина, я же тебе говорил. Нечистое место! Подвал, в котором все пропадают… – Он хмыкнул.

– Ну, не все.

– Это еще не известно. Мы-то с тобой туда по-настоящему не ходили!

– Ты же знаешь подземку, там все охраняется. А остальные коммуникации тебе как дом родной.

Влад скривился, как от горькой пилюли.

– Не порть аппетит! Мне эту клоаку вспоминать противно. Потом даже сны кошмарные снились: темень, вонь, крысы… – Он в сердцах сплюнул.

– С чего ты взял, что это вход именно туда? Обычный старый дом, подвал еще старше, судя по всему.

– Вот то-то и оно. – Влад даже перестал жевать. – С этими столичными подземельями… – Он вздохнул. – Набредем на какой-нибудь застенок Малюты Скуратова [50], или еще почище… Город сам знаешь, какой. Очень древний, очень интересный город… Всякое творилось, что известно, и неизвестно, а чего и сам знать не захочешь!

– Ты еще скажи, что там бродят души невинно убиенных.

– А что ты думаешь? Что ты вообще об этом знаешь? Что мы все об этом знаем? – Влад допил чай и отставил чашку. – Почему в этом подвале такой вход проделан? Это ж не так просто! И слава о нем такая недаром идет. Дыма, как известно, без огня не бывает.

– Согласен. Этот проем как открылся, меня аж жуть взяла… О нем даже не скажешь «открылся» – как- то прошелестел зловеще и отверзся. Вот это подходит.

– Разверзлась бездна… ловушка миров.

– Если хочешь знать, именно это я и почувствовал.

Сиур задумчиво посмотрел на товарища. Ему вдруг стало предельно ясно, что он сам обладал и, возможно, до сих пор обладает таинственной и устрашающей Силой, застрявшей вот в таких и других ловушках. И что Силу эту можно себе вернуть… Войдя в этот темный лабиринт, вопреки страху и сомнениям, попытаться отыскать там ответы.

Вполне возможно, это обычный московский подвал, замысловато сделанный, потому что хозяин дома был, например, масоном [51], и любил устрашающие спектакли и розыгрыши. Так он тешил свою пресыщенную впечатлениями душу.

Но что-то на самом донышке сознания говорило ему, что все не так – гораздо сложнее, или, наоборот, проще и опаснее. И что мысль его не может пока проникнуть за незримую завесу, скрывающую что-то важное. В мире преобладающих явных форм самое главное надежно скрыто – это было его осознание.

– Шеф, давай посмотрим, что за штуку мы с тобой притащили!

Влад сходил в прихожую и принес потемневший от времени деревянный футляр. Повозившись некоторое время с замочками, которые сами оказались произведением искусства, – тонко выкованные листья вперемежку со стрелами и боевыми топориками образовывали густую вязь – он, наконец, справился с ними и приоткрыл тяжелую крышку.

На хорошо сохранившейся темно-красной выстланной по дну подкладке располагался частично разобранный старинный арбалет. Оружие лежало, как живое, предназначенное не для осмотра и даже не для использования, – словно что-то само в себе сущее, само в себе заключающее жизненное начало… Все детали, поразительной работы, украшены замысловатой резьбой и драгоценными инкрустациями. Бирюза,