опомнился. А ведь и правда, лысая голова мага показалась ему смутно знакомой… что за чертовщина?

А. Н. Веселкина, которая посылала открытки покойному деду Альбины Эрман, проживала в доме с истертыми каменными лестницами и старым лифтом.

– Опять новую медсестру прислали? – едва открыв дверь, набросилась хозяйка на Еву. – Я же предупреждала, что кроме Зиночки никого не признаю и уколы себе делать не дам! Так что вы зря пришли, милая девушка. Ну, все равно, проходите, – смилостивилась она. – Чайку попьем, поболтаем. Разговор тоже лечит.

Ева молча проследовала за Веселкиной в кухню, полную старой мебели, старой посуды и цветочных горшков.

Ада Николаевна всю жизнь проработала корректором в редакциях газет и журналов, она с гордостью показывала гостье подшивки пожелтевших изданий.

– Замуж я так и не вышла, – рассказывала она. – Были женихи, да я одного забраковала из-за пристрастия к выпивке, а другой… сам меня бросил. Поехал на стройку в Сибирь, деньги зарабатывать, так там и остался, – нестойкий товарищ, падкий на женские прелести. Вот я и живу одна-одинешенька. Раньше горевала, что семьи нет, деток, внучат… а теперь все прошло, улеглось. Может, мне на роду написано одной быть. Вы верите в судьбу?

– Конечно, – искренне ответила Ева.

Старушка засуетилась, принялась угощать гостью грушевым вареньем, самодельной наливкой.

– У соседки дача под Мытищами, она меня снабжает ягодами, фруктами, овощами…

Ева призналась, что она не медсестра и пришла по делу. Ада Николаевна просияла, ее морщинистое лицо оживилось.

– Неужели я кому-то понадобилась? Вы меня простите, милая девушка, что я вас за медсестру приняла. Ай-яй-яй! Это все склероз. Вас из редакции прислали?

– Вроде того, – уклончиво сказала Ева. – Я разыскиваю… вашу подругу из Благовещенска, Елизавету.

Ада Николаевна смутилась, с трудом вспоминая, о ком идет речь, постучала согнутым указательным пальцем по лбу. Ее суставы, изуродованные подагрой, выглядели ужасно.

– С памятью беда, – вздохнула она. – Елизавета из Благовещенска, говорите… дай бог, придет в голову, кто такая. Как ее фамилия-то?

– Точно не знаю. Наверное, Ермолаева.

Пауза затягивалась.

– Вы еще открытки посылали ее сводному брату, Филиппу Герцу… лет двадцать пять назад, – подсказала Ева.

– Филиппу? – удивилась старушка. – Не знаю такого.

– Посмотрите на это, – Ева достала из сумочки две открытки с видами на Кремль и протянула их Веселкиной. – Вы писали? Обратный адрес ваш указан.

В глазах старушки мелькнул проблеск понимания.

– Лиза! Да, я писала ее родственнику… очень давно. Ее уже не было в живых! Я отыскала Герца через… адресный стол, кажется. Но он мне ничего не ответил, тоже умер, должно быть. – Старушка разволновалась. – А зачем вам Елизавета? Впрочем, какая разница. К сожалению, я ничем не смогу вам помочь. Господи… я же совершенно забыла фамилию Лизы! Ермолаева… – Ее лицо приобрело растерянное выражение, щеки порозовели. – Какой кошмар эта старость! Уродство физическое и умственное.

Пока Ада Николаевна причитала, проклиная предательское увядание тела и ума, Ева придумала следующий вопрос:

– Как вы с Лизой познакомились?

Он поставил старушку в тупик, из которого она мучительно пыталась найти выход.

– Боже, и правда… откуда я знаю Лизу? – разводила худыми руками Веселкина. – Вернее сказать, знала.

– Она умерла?

– Да! Страшной смертью. Сгорела вместе с домом. Постойте… кто же мне сообщил об этом? Кажется, какой-то мужчина.

– Селезнев?

Ада Николаевна отрицательно затрясла головой, ее седые букольки смешно подпрыгивали. Внезапно она застыла, прижала руки к груди.

– Впрочем, понятия не имею. Может, и Селезнев… или нет? – Она сморщила и без того собранный в складки лоб. – У того была птичья фамилия… ей богу! То ли Воробей, то ли… Грач. Я все путаю, милая девушка! Откуда же я Лизу знаю? Убейте, не помню!

– Вы не торопитесь, Ада Николаевна, – взмолилась Ева. – Успокойтесь и вспоминайте. Вы сможете. Елизавета росла вместе с вами? Ваши родители дружили? Она приезжала к вам в Москву? Она останавливалась у вас?

Старушка закрыла глаза, беззвучно зашевелила губами. Потом зашептала:

– Детство? Нет, не было Лизы в моем детстве… мы встретились уже взрослыми. Ну, точно! Это же я в Благовещенск два раза ездила, – осенило ее. – В командировку от газеты. Почитай, лет тридцать прошло с тех пор.

Зацепившись за конкретный факт, память начала выдавать «на-гора» событие за событием. В основном сотрудники редакций, где трудилась Ада Николаевна, были люди семейные, обремененные детьми и