машины и быстрым шагом направилась в сторону здания аэровокзала.

Мне пришлось повозиться, прежде чем я нашла место для своей машины. Какие-то гадкие дядьки на стареньких «жигуленках» в количестве трех машин оказались впереди меня и на некоторое время притормозили мои энергичные действия.

Не удержавшись, я попеняла им из раскрытого бокового окна. В итоге все же поставила свою «Ауди» как положено, на стоянке, и поспешила за Мариной.

В здании аэровокзала было довольно свободно. Толчея отсутствовала: то ли самолеты пока не летали, то ли граждане в данный момент просто не желали пользоваться сим воздушным транспортом.

Марину я сразу заприметила. Она стояла у окошка кассы, сунув голову едва ли не за стеклянную перегородку. За ней уже успела пристроиться одна довольно внушительных размеров дамочка. Ну-ну, промурлыкала я мысленно.

Как только Марина отошла, я тотчас подбежала к кассе, отодвинула в сторону дамочку и показала ей красное удостоверение. Ну, отодвинула — наверное, громко сказано, скажем так: сделала попытку, попробуй такой монумент сдвинуть с места — так и родить недолго.

— ФСБ, — не повышая голоса, дабы не разносить данные сведения по залу, произнесла я как можно внушительнее. — Воспользуйтесь, пожалуйста, другой кассой.

И уже не обращая внимания на недовольную дамочку, всунулась в окошко к служащей аэропорта. Показав, не раскрывая, свою бордовую книжечку, изрекла:

— ФСБ. У вас только что заказывала билеты одна девушка. Мне нужно знать — для кого и куда.

Служащая не стала проверять мое удостоверение — и очень хорошо, иначе увидела бы, что я не из ФСБ, а всего лишь частный детектив. Пришлось бы спешно придумывать что-то такое оправдательное. Но судьба благоволила. Придумывать не пришлось.

Женщина за окошком выдала всю интересующую меня информацию.

И эта информация явилась еще одним доказательством существования двойника Марины.

Билеты были заказаны на двоих пассажиров. На Лазутину Марину. И на Скорнякову Раису.

Две сестрички по отцовской линии, Марина и Рая, собирались завтра улететь. И очень далеко.

…Я вернулась в город. А затем съездила ещё в одно местечко, где и оставила машину. Так нужно. Для моего плана.

Домой возвращалась на электричке. На встречу с Лазутиным доберёмся и на такси. А там… Хм. Не будем спешить. Нужно ещё подготовиться.

Оп-па. Я вновь платиновая блондинка, и волосы локонами спадают мне на плечи, закрывая едва ли не пол-лица. Яркие тени, четко очерчённый контур губ, самая малость грима, огромные очки — и я опять себя не узнаю.

— А ничего ты выглядишь, старушка, — резюмировала я вслух, стоя у зеркала и поправляя выдающихся размеров бюст, на который наверняка будут пялиться больше, чем на все остальное. Угу. И хорошо. Когда потом попытаются выяснить — и что за краля то была, боюсь, в ответ промычат лишь одно: хо-орошенькие имелись грудёхи…

Подкладки в лифчике держались крепко. Я разгладила коротенькое платьице, оправила его. Затем отставила в сторону ногу в туфельке на шпильке, отставила, как бы проверяя: как буду выглядеть в новом ракурсе. И вновь с удовлетворением ответствовала:

— Хоть сейчас тебя, старушка, заваливай и рви на клочья твои трусишки. Вай-вай, только бы добраться до нужного места, не будучи изнасилованной.

Перекинув сумочку через плечо, я проверила её содержимое. Так-с, пистолет, пакет с кровью, ну, и мелкая ерундовина, в которую особо не стоило вникать.

Я уже хотела ретироваться из своей квартиры, когда раздался телефонный звонок, который остановил меня и заставил — после небольшого раздумья (а поднимать ли трубку?) — все же узнать: кто это ко мне пытается прорваться по линии связи?

— Смотри-ка, застал тебя, — без лишних приветствий выпалил на другом конце провода знакомый голос. Имевшее место упущение я все же решила несколько восполнить.

— Привет, Михалыч.

— Привет-привет, — протараторил мой бывший начальник моей бывшей службы. — Я вовремя?

— Разве бывает иначе? У тебя новости?

— Уга. Куча новостей, — проворчал он.

— Похоже, не совсем весёлые…

— А ты когда-нибудь у меня спрашивала про веселое? Во-во… Значит, так… По первому твоему вопросу. Лазутин Эдуард Афанасьевич. Банкир…

— Это мы знаем, что он банкир.

— Не перебивай, пожалуйста. Итак, Лазутин. Председатель правления «Эльфабанка». И фактически его хозяин на данный период. Соучредителями этого финзаведения на некотором этапе были: Мостовой, генеральный директор консорциума «Нефтегазпром», и некий Смыслов. Последний — очень загадочная личность. Бывший гэбэшник. До девяностого года работал в центральном аппарате на Лубянке. Затем куда- то исчез. И вынырнул уже через три года, сразу как один из учредителей банка. Фактически он заведовал службой безопасности. Ну, и следил за направлениями денежных потоков и их целостностью. С его появлением в банке туда же перешли многие бывшие офицеры системы.

— Почему ты говоришь о них в прошедшем времени?

— Молодец, — почему-то усмехнулся Михалыч. — Подметила. Отвечаю: потому что двоих последних уже нет. Мостового расстреляли прямо у подъезда собственного дома. Расстреляли вместе с охраной. Смыслов получил пулю от снайпера у входа в банк.

— Когда это произошло? — несколько приуныла я. Что-то мне стало нехорошо, словно это не они, а я получила хорошую порцию свинца.

— С полгода назад ушёл в мир иной первый. Второй — спустя два месяца.

Так-с. Полгода назад к Лазутину приплелась его бывшая супружница Марина. Приплелась якобы со старой хворью — мол, разыгралась болезнь под названием лунатизм. Совпадение?

— И, сама понимаешь, убийцы найдены не были.

— Ну да, как обычно. Кто их заказал? Михалыч, не темни, вижу ведь, знаешь что-то.

— Поверь, на этот раз даже я почти ничего не знаю. Конечно, можно говорить о конкурентах, которых в любом бизнесе навалом. Но здесь… Здесь нечто другое. После кризиса банк, можно сказать, на нуле, однако держится на плаву. Просто держится, и всё…

— И продолжает в живых ходить последний член правления Лазутин.

— Именно. Никуда не исчезает, не уезжает. Хотя банк и нулевой.

А вот тут ты не угадал, хотелось рявкнуть мне. Собирается исчезнуть наш парень Лазутин. Ох как собирается.

— Ну, и что у вас думают? — спросила я, почувствовав, как при слове «у вас» у меня невольно сжалось всё внутри. Когда-то я тоже принадлежала к этому «у вас», была в одной упряжке с Михалычем. Теперь это в прошлом. Но вот горечь при упоминании о моей бывшей службе нет-нет да находила.

— Я же тебе сказал, — с грустью проговорил Михалыч. Подумал и добавил: — Могу лишь повторить: версия с конкуренцией у нас не котируется.

— А что котируется?

— А вот это ты уж извини… На меня и так подозрительно скосились, когда я принялся выяснять о твоём Лазутине. Намекнули — а зачем это я, старый такой-сякой, лезу не в свое дело, которое совсем не подходит моему отделу?

— Значит, подставила я тебя. Извини, Михалыч.

— Ты каким боком к этому банку, а? — неожиданно насторожился полковник, словно отец, забеспокоившийся о своей дочери.

— Сама еще не знаю каким, — туманно ответствовала я. — Только в отличие от тебя я свободная птичка. Могу лететь в любую сторону — нету надо мной начальства.

— Ага. Нету, — поддел Михалыч. — Только смотри, птичка, знаю твой характер, как бы ты крылышки свои не опалила.