подготовку, на то, что вбитые когда-то рефлексы оживут. Как ожили они на проселочной дороге и еще раньше – в доме.
Лес вокруг не имел ни следа человеческого – как будто они перенеслись за тысячу километров от цивилизации. Высокие старые березы, осины, перемежающиеся ельниками, островки сосен. Пару раз промелькнул заяц, а однажды из-под ног выскочила, злобно пища, ласка.
– Да, рай для охотника, – высказалась приободрившаяся девушка, когда на тропке попался свежий след лосиного копыта. – Может, кого и встретим. Глядишь, дорогу укажут.
– Сразу видно, Варя, что ты горожанка, – усмехнулся Вадим. – Сейчас не охотничий сезон, весной и летом зверье плодится и размножается. А охотники обычно к осени оживают. Вот браконьеры – эти могут попасться.
– А ты откуда знаешь? Тоже ведь горожанин.
– Так мне по штату положено, – улыбнулся майор. – Все ж преступники всякие – это мой хлеб…
– А волков тут нет?
– Вроде нет, – заявил следователь, стремясь приободрить спутницу. – Нам двуногих зверей остерегаться надо.
– Думаешь, они за нами пойдут?!
– Не знаю, вряд ли… Я про другое. В этих краях еще осталось несколько лагерей. И оттуда бегут – и идут на юг, на шоссе и железные дороги. Сейчас как раз самое что ни на есть время для побегов – весна и лето.
Варя поежилась, стала чаще оглядываться назад. Не иначе, теперь за каждым кустом ей начали мерещиться беглые уголовники.
– Ничего, – успокоил ее сыщик. – От этих отбиться у нас патронов хватит.
Привал сделали дважды: на уютной полянке с ручейком – в него тут же сунули натруженные ноги – и в покинутой, совсем развалившейся сторожке, рядом с которой торчал ржавый остов трактора. Там они съели по полпачки трофейного печенья, запив остывшим чаем из термоса, после чего Вадим с чистой совестью выкинул термос – лишняя тяжесть ни к чему.
От сторожки они двинулись заросшим проселком, но тот километра через два вдруг пропал в лесу, и им пришлось вернуться к прежнему маршруту – строго на запад, к железной, дороге.
Савельев пару раз даже попробовал воспользоваться мобильником, но тот молчал. «Абонент покинул зону доступа». Будем надеяться – не навсегда.
Когда солнце уже начало клониться к горизонту, а тени заметно удлинились, майор понял: они если не заблудились, то, скажем так, заплутали.
Поляна, лес, болото, которое надо огибать, мшавы, небольшая безлесная гривка, на которую они не без труда поднялись, спуск…
Потом лес вдруг расступился, и их взору предстали дома.
Средних размеров село с избами, окруженными подступающими деревьями и торчащей на околице церковью незнакомого вида – бревенчатой, темной от времени, с серо-черной шатровой крышей.
Покинутая, умершая деревня, каких сейчас много по России.
Майор приободрился – если есть деревня, то есть и дорога – пусть заросшая и брошенная. Но ведущая к людям.
– Я знаю, что это такое, – сообщила Озерская. – Здесь жили староверы. Это старообрядческая церковка…
– Ты уверена? – зачем-то переспросил майор.
– У них крест особый, «осьмиконечный», – пояснила девушка.
Следователь ругнул себя. Чего переспрашивать было: человек как-никак этому всему в университете обучался.
– Тут давно жили, по всему видать, – продолжила журналистка.
– А теперь они где?
– Не знаю, вымерли, наверное. – Все мысли Варвары были о предстоящем привале.
– Тут переночуем, а завтра пойдем дальше, – решил Вадим.
Девушка и следователь вошли в мертвое поселение.
Тихие кривые улицы, раскрытые ворота и калитки, покосившиеся или рухнувшие заборы…
Впервые Вадиму случилось побывать вот в таком, по-настоящему мертвом месте.
Впрочем, неясно, что лучше?
Ему по долгу службы было известно – кто иногда обосновывается в таких вот заброшенных местах и какие жуткие вещи творятся, бывает, в отрезанных от людей селах, на лесных хуторах и заимках.
Молодая свежая девушка, которую тут искать никто не будет, в случае чего может оказаться слишком большим соблазном для одичавших, спившихся обитателей – так что нет добра без худа.
Вадим принюхался – не пахнет ли дымком или выхлопными газами, но воздух был свеж и чист, словно они и в самом деле оказались во временах, когда этот поселок был населен.
Но, так или иначе, до ближайшей деревни засветло они, скорее всего, не дойдут.
Тем более, хотя Савельев и не был уверен на все сто, вроде издалека донеслось что-то похожее на волчьи завывания.
В любом случае, ночевка в лесу под открытым небом энтузиазма не вызывала.
Вслед за Варварой он вошел в церковь.
Здание и впрямь выглядело заброшенным и обветшалым. Пройдя через широкий дверной проем (входная дверь то ли рухнула из-за проржавевших петель, то ли была выбита), они оказались в полутемном зале, наполненном ароматом грибной прели.
В несколько минут Вадим осмотрел раскольничий храм.
Следов, какие оставляют обычно люди в покинутых зданиях, равно как свежего мусора и бутылок, не имелось, что его лишний раз порадовало. Значит, место это не только всеми забыто и покинуто, но и находится очень далеко от человеческого жилья.
За алтарем было три помещения. В двух из них обнаружился какой-то хлам, третье оказалось заперто. На старой тяжелой двери, сбитой коваными ржавыми гвоздями, висел массивный, тоже ржавый замок.
Майор нервно закурил.
Почему-то в памяти ожили детские страшилки. Как раз про заброшенные церкви, по которым бродят, гремя костями и ржавыми кандалами, неприкаянные призраки да скелеты в рясах; про разные подземелья, куда детям запрещали лазить умные взрослые, но они лазили, и о всяких злых сектантах, чуть ли не делавших шашлыки из пионеров.
– Кстати, обратил внимание, – молвила Варя, – у них крыша свинцовая на церкви. Никогда такого не видела!
– Богато жили, – рассеянно ответил сыщик.
Для ночлега выбрали дом, выглядевший сохраннее других, – крепкую избу, окруженную бурьяном, за покосившимся забором.
Они зашли внутрь, и Вадим удивился сохранности имущества, да и всего уклада жизни староверов. Даже утварь на полках – горшки и чугунки – все было на месте.
– Видно, никто, кроме нас, тут с тех пор и не был, – подумала вслух Варя. – А так бы давно все растащили и разворовали. Ой, смотри, – умилилась девушка, – даже окошки слюдяные остались. Сколько ж им лет?
Вадим взял с полки оловянный котелок:
– Схожу, поищу колодец.
Про себя же подумал, что хозяева свалили отсюда не так и давно – самое большее с полсотни лет назад. Именно тогда власть вымела железной метлой последние тайные гнезда раскольников, хоронившихся по тайге и прочим лесным дебрям.
Вот дед с бабкой у лейтенанта Зайцева родились в таком скиту – причем какого-то уже совсем дикого толка, где наряду с Христом чтили «тайного грозного воеводу» и «неведомого бога со чадами».
Как рассказывал сам Стас, жили его предки в лесу, не зная ни про самолеты, ни про паровозы, ни про социализм с пропиской, слушали поучения «старцев» про последние времена да «древлее благочестие» и «анчихриста, в миру царствующего», пока однажды не нагрянули в скит архангелы в синих погонах…
