На улице вскрикнули тормоза. А затем кто-то позвонил, и Хасикян побежал, громко топоча, отпирать.

Вошел не один человек, как ожидалось, а двое.

Полный очкарик в щегольском синем костюме и худой высокий мужик лет сорока, с классической бандитской стрижкой, в широком пиджаке, под которым – Вадим это знал как профессионал – удобно прятать кобуру.

– Здравствуйте, – одышливо просипел очкарик. – Толстунов Жан Демьянович. Исполнительный директор московского отделения фирмы «Рижский антиквариат». А это, – кивок в сторону тощего, – Бельков Максим Дмитриевич, начальник службы безопасности. Я счел необходимым его оповестить. Я могу увидеть… Отто Янисовича?

– Разумеется, – кивнул майор. – Зайцев, проводи…

Некоторое время оба созерцали тело шефа в кресле.

– Так он… сам?! – недоверчиво произнес Толстунов.

– Мы выясняем, – коротко ответствовал Борисыч.

– Я, право же, не знаю, что и сказать… Только вчера вечером с ним говорил – вот в этом доме. Какая трагедия! – Жан Демьянович был явно растерян. – Не представляю, что могло бы толкнуть Отто Янисовича на такое!

– А почему вы так уверены, что это самоубийство?! – вдруг резко бросил Савельев, внимательно вглядываясь в лицо Толстунова.

– Да оставьте эти ваши фокусы для гопников! – отмахнулся тот. – Если хотите знать, то в этом кабинете имеются вещи, стоящие больше, чем вы все заработаете за всю жизнь. – Он обвел пухлой рукой картины и стеллажи. – Убийцы бы просто очистили хату – так у вас выражаются, а тут не пропало ни пылинки! Вот, – он указал на меч, стоящий на застекленной стойке, – видите? Это толедский клинок одиннадцатого века, и аналогичный не далее как в прошлом ноябре был продан за четыреста тысяч долларов! Их в мире осталось семь или восемь!

– Скажите начистоту, – предложил Вадим. – А вы не припомните никаких подозрительных происшествий в фирме за последнее время?

– Что вы имеете в виду? – уставился на него Толстунов.

– Сомнительные сделки, может, товар, купленный у темных личностей… Одним словом, то, из-за чего могли бы убить?

– Послушайте, – с нажимом отчеканил очкарик. – Вы, наверное, у себя в милиции считаете, что антикварный бизнес – это сплошь воры и жулики? Вынужден вас разочаровать. Наша фирма дорожит своей репутацией! Нам нет нужды скупать краденое у наркоманов и устраивать налеты на квартиры одиноких старушек! Если хотите знать, «Рижский антиквариат» участвует в самых знаменитых аукционах мира! Мы не имеем дела с подозрительными предметами! Вот присутствующий здесь шеф службы безопасности нашей фирмы подтвердит, что мы всегда проверяли юридическую чистоту предлагаемого нам товара!

Жан Демьянович самодовольно посмотрел на Савельева.

Вид у него был ни дать ни взять как у аристократа, объясняющего очевидные истины тупому плебею.

– Если на то пошло, нам это невыгодно – хотя бы потому, что если бы вдруг всплыло, что мы выставили на аукцион ворованную вещь, то с нами, скорее всего, перестали бы иметь дело приличные люди! Да вы вообще представляете себе, что такое деловая репутация?! – почти возопил господин исполнительный директор.

– Представляю, представьте себе! – рявкнул, не сдержавшись, Савельев, невольно скаламбурив.

«Нет, еще немного, и я его оформлю до выяснения!»

– Не надо тут изображать из себя ангелов! Видал я и почище вас, которые потом на зону пошли!

Толстунов, чуть слышно пискнув, замолчал и испуганно обернулся к Белькову, но тот лишь пожал плечами: мол, сами видите, шеф, какие дела творятся.

– Хорошо, – решив поиграть в доброго следователя, Вадим сменил тему. – Вы знали, что Отто Гроссман был… геем?

– Знал, – поморщился Толстунов. – Это не влияло на служебные отношения.

– А вы?

Начальник службы безопасности пожал плечами.

– Иногда он просил проверить какого-то из своих любовников… – как о чем-то само собой разумеющемся сообщил он.

– Послушайте, а при чем тут вообще это? – вновь ожил Толстунов. – Это, слава богу, уже давно не уголовное преступление.

– Понимаете, у нас имеется труп вашего шефа, – елейным голосом сообщил ему Вадим. – И вы, между прочим, как сами только что сообщили, последний, кто с ним говорил…

Но Жан Демьянович не понял намека. Его, что называется, несло.

– Или вы решили, что его смерть как-то связана с этим? – Он пожал плечами. – Зря стараетесь. Отто Янисович, в отличие от вашего замминистра, не водил грязных мальчишек с Плешки!

«А вы?» – чуть не ляпнул в ответ Савельев, но сдержался.

– Это не наш замминистра, а юстиции, – вместо этого уточнил он. – И это давняя история.

– Неважно, в любом случае свои интимные проблемы он решал в рамках приличий, принятых в нашем кругу.

На этом Вадим решил закончить перекрестный допрос свидетеля.

Выгнав кипящего гневом заместителя Гроссмана за дверь, майор занялся Бельковым.

– Давно вы состоите в штате фирмы?

– С девяносто второго, практически с самого возникновения московского отделения.

– Гроссмана знаете… знали хорошо?

– С деловой стороны – да. Могу лишь присоединиться к мнению Жана Демьяновича – шеф был профессионалом высокого класса и в мелкую уголовщину мешаться бы не стал.

«Ну кроме мелкой уголовщины бывает еще и крупная, и подозреваю, ею твой хозяин и не брезговал». – Мысль эту Вадим пока загнал в глубь сознания.

– Какие у вашей службы функции? Не для проверки же педиков он вас держал?

– В основном? Сопровождение ценных грузов и денег, обеспечение конфиденциальности сделок, проверка наличия отсутствия криминала.

– О, – уважительно покачал Вадим головой. – И много вас?

– Я и мой помощник плюс два охранника… Позволите закурить?

Затянувшись «Кэмелом», пояснил:

– Когда возникала необходимость, мы привлекали персонал из солидных охранных предприятий. Отто Янисович не терпел дармоедов на фирме.

– Особый отдел? – осведомился майор, понимающе глядя на собеседника.

– Пограничные войска. – Улыбка чуть тронула тонкие губы Белькова. – Прибалтийский округ, Вентспилская комендатура. Капитан. Но это все в прошлом.

– Ясно. Значит, у вас нет никаких соображений по доводу случившегося?

– Не знаю, что и сказать. Я уже говорил, что думаю это самоубийство. Впрочем, не знаю.

Или секьюрити покойника и в самом деле ограниченный вояка, «механизм, артикулом предусмотренный», как говорили в эпоху Павла Первого, или же ловко прикидывается.

Так ловко, что следователь не может это определить, несмотря на весь немалый опыт.

– Последний вопрос: в доме была прислуга, кроме гражданки Рыбчук? И если да, вы ее проверяли?

– Не имелась, – лапидарно ответил Бельков. – Приходили чистильщики ковров, мойщики стекол, пару раз, когда были проблемы с водопроводом… Но это все через фирмы.

– Ладно, вы свободны… пока. И позовите господина Толстунова.

Что конкретно спросить у этого господина, Вадим до конца не знал.

Но Толстунов, однако, повел себя странно. Заискивающе глядя в глаза, он что-то забормотал, а потом вкрадчиво сообщил:

– Э-э, Вадим Сергеевич, у меня к вам очень важный разговор – не сочтите его только обидным и