мальчиков, которые.

То ли мать, то ли брат и обнаружили ее — в ванной. Магнус знает ее младшего брата в лицо. Он тоже учится в Динз. Все в школе знают его в лицо, и теперь он скоро узнает, кто такой Магнус; все ведь знают, кого отстранили.

Они будут проходит мимо друг друга в коридорах школы.

Нет, шум, который слышится Магнусу на фоне музыки из фильма, не может идти от эскалаторов. Это просто невозможно. Просто нереально услышать посторонний звук в этом зале, оснащенном особой звукоизолирующей системой. Наверное, это шум от самого проектора. Фильм явно подходит к концу, потому что все части мозаики постепенно складываются. Актеры, игравшие в разных эпизодах сюжета, наконец встретились — кто на школьном рождественском представлении, кто в аэропорту, улыбаясь и маша друг другу рукой, словно все они живут в одном мире и знают друг друга сто лет. Актриса, притворяющаяся уборщицей-португалкой, согласилась выйти замуж за актера, который прославился, сыграв в экранизации романа Джейн Остин. Все смеялись над толстой актрисой, изображающей толстую сестру уборщицы- португалки. Фильм был как бы о любви. Но смысл, который извлек из него во всяком случае Магнус, это: девушки, старайтесь не быть толстушками, иначе все будут над вами смеяться и никто не захочет взять замуж.

Сбоку от него плачет какая-то девушка. Магнус думает, интересно, она плачет потому, что ее растрогал фильм, или потому, что считает себя толстой. А девушка все плачет и плачет. Толстой ее никак не назовешь. Подружка обняла ее за плечи. Магнус вдруг подумал, надеюсь, у Астрид есть подружка, которая вот так положит ей руку на плечо в кино, если та вдруг расплачется. Но стоило ему представить Астрид в слезах в кинотеатре, да еще после такого фильма, как ее образ в его воображении показывает ему, да и всему залу, средний палец.

Но вдруг Астрид все-таки пошла бы на подобный фильм, и он растрогал ее, как вот это девушку дальше по ряду? Что, если настоящая Астрид, в настоящей жизни, ничуть не похожа на ту Астрид, что существует у него в голове? Очень даже возможно, что она — другая. Девчонки по-другому ведут себя друг с другом, как и мальчишки.

Через минуту Магнусу придется выйти из зала. Титры уже кончаются. Ему придется покинуть это место, похожее на уютную пещеру, где по стенам бегают тени, где так легко воображать, что в мире нет ничего, лишь тени. А снаружи движутся эскалаторы, они всё ходят по кругу, как цирковые лошади. Там море вещей, которые нужно покупать и покупать. Конец года. Люди смотрят на других людей, но не видят их. Что он сделает, встретив ее младшего брата в новой четверти нового года? Сделает вид, что не заметил? Посмотрит словно сквозь стекло? А ее брат тоже притворится, что не замечает Магнуса. Хуже. Вдруг он посмотрит прямо ему в лицо?

…Несколько мужчин были прикованы в глубине пещеры, и все, что они видели в жизни, все, что они видели в этом мире, — это тени, которые бросал на стены костер. И они все время наблюдали за этими тенями. Они наблюдали за ними целыми днями. Они считали, что это и есть жизнь. Но потом одному из них удалось вырваться из пещеры и попасть в большой мир. А когда он вернулся в пещеру и рассказал им про дневной свет, они просто не поверили. Они решили, что он чокнулся. Магнус не помнит, чем закончилась эта притча. Может, человек, который побывал в настоящем мире, действительно сошел с ума? Или он снова покидает пещеру, единственное «родное» место, и отправляется куда глаза глядят, лишившись друзей и той жизни, которую только и знал, находясь в пещере? Или те, кто по-прежнему прикован цепью там, в пещере, убивают его, потому что он достал их своими безумными рассказами?

Плачущая девушка со своей подругой ждут, пока он пропустит их к выходу. Он поднимается, пропускает их и идет за ними из зала, а затем к магазинам торгового центра. Он ощущает свою ответственность. Он идет на расстоянии, охраняя их без их ведома, спускается за ними по эскалатору вниз, стараясь не упускать из виду спины девушки, которая плакала, а теперь перестала и смотрит по сторонам покрасневшими глазами. Ее подружка что-то говорит. Та кивает, что-то отвечает. Вот обе засмеялись. Так- то лучше. Кстати — ему заодно удалось спуститься по эскалатору, не думая больше о движении эскалатора.

Он идет за ними дальше.

Потом он стоит у входа в магазин «Аксесорайз» и ждет их; магазин закрывается. Когда они выходят из магазина, держась за руки, он сначала идет впереди, а потом пропускает их и продолжает идти за ними на расстоянии, мимо других магазинов; все уже закрываются. Они выходят из торгового центра, переходят улицу и растворяются в массе людей, направляющихся к метро, и Магнус стоит в полном одиночестве посреди зимней улицы, здания по обе стороны словно растут прямо из земли и кажутся ему двухмерными, словно городские декорации в старом фильме. Один мощный порыв ветра — и они повалятся ниц.

У нее был брат, вот как Магнус — брат Астрид.

Она показывала ему средний палец, обзывала по — всякому, относилась как к последней дряни, смотрела телик, развалившись на диване, и он платил ей тем же — точно, как поступали друг с другом он и Астрид.

Вот она закрыла за собой дверь в ванную. Потом, возможно, встала на край ванны. Она больше не могла. Она встала на краю ванной и посмотрела вниз, но чуда не произошло, там никого не было.

Окончательный ответ.

Знак равенства — Магнус вспомнил, как рассказывал об этом Амбер как-то днем, стояла такая жара, что даже в старой каменной церкви было душно, — изобрел Лейбниц.

— Правда? — сказала Амбер. — Это точно?

Ее рука, ее нежная рука обхватила его член, вытащив из шортов, и ничего не делала, просто держала его. А его рука, нежные пальцы его руки были у нее внутри, в шортах, тоже просто были там. Они только что трахались и скоро начнут опять.

— В каком смысле, «точно»? — спросил Магнус.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Амбер.

— Просто знаю, — сказал Магнус. — Я просто это знаю, и все.

Он начал возбуждаться. Она часто так подначивала его между секс-марафонами, чтобы «завести». Постепенно он это просек и уже не поддавался на такого рода разговорчики. Но тогда, вначале, еще попадался на крючок.

— Откуда ты знаешь, что это правда? — спросила Амбер.

— Ну хорошо, — сказал Магнус. — Предположим, я прочитал об этом в книге, потому что я точно не помню, откуда узнал об этом факте, но поскольку я прочитал об этом в книге, то, очевидно, он является правдой.

— А почему сведения из книги непременно являются правдой? — спросила Амбер.

— Потому что скорее всего это был учебник, школьный учебник математики, — сказал Магнус, — а, как известно, учебники пишут люди, которые изучали тот или иной предмет долгое время и разбираются в нем досконально, так что имеют право писать учебники для тех, кто разбирается хуже. Кроме того. У каждого учебника есть редакторы, которые тщательно проверяют все факты, прежде чем отправлять его в печать. А если я узнал об этом не из учебника, то тогда от учителя, а дальше — смотри выше.

— Что — у учителей тоже есть редакторы, которые проверяют факты, прежде чем учителей отправят в типографию?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — сказал Магнус. — Хватит. Не грузи меня. Пожалуйста.

— Я просто хочу сказать, а вдруг это был не Лейбниц? — сказала Амбер.

— Это был Лейбниц, — сказал Магнус.

— А вдруг нет? — спросила Амбер.

— Это был Лейбниц, — повторил Магнус.

У него встал.

— А если ты ошибаешься? — сказала Амбер, обхватив его член пальцами и водя ими к головке, обратно к яичкам и снова к головке.

— Просто, гм-м, просто я хочу тебя, — сказал Магнус.

— Что? — сказала Амбер.

— Я не прав и прошу пощады, — сказал Магнус.