должностных лиц - это чистая уголовщина, но пришлось этим заниматься.

- Табеев хотел как лучше...

- А выходило в ущерб оборонным интересам государства.

- Но ведь времена-то были эйфорические - все вокруг друзья, перекуем в очередной раз мечи на орала, ракеты на сеялки...

- Кстати, о ракетах... В пору создания противоракетных систем известный ученый, директор лазерного НИИ академик В., предложил оригинальный проект: уничтожать летящие ракеты лазерным лучом. Под эту идею советское правительство приняло решение о строительстве в Крыму атомной электростанции - для подкачки энергией супермощного лазера. Настал день полигонных испытаний. Выбрали место под Феодосией. Прибыли министр обороны генерал армии Соколов и Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Горшков со свитами. Зрелище феерическое - рубиновый луч 'гиперболоида' с расстояния в четверть километра прожигает оболочку баллистической ракеты. Успех налицо. Академик В. просит три миллиона рублей - сумма по тем временам весьма немалая - на дальнейшее совершенствование чудо- лазера.

'Поскольку система прошла полигонные испытания, - требовал академик В., - вы должны принять её на вооружение и дорабатывать в рабочем порядке'. И тут мне мои люди докладывают, что оболочка ракетной боеголовки, которую столь эффектно прожег луч лазера, изготовлена - не поверите! - из папье- маше. Да и баллистические ракеты на высоте 250 метров не летают. Доложил Главкому. Тот, с трудом сохраняя самообладание, резонно заметил академику, что поскольку испытания все-таки не полигонные, а стендовые, то финансировать дальнейшие работы должна Академия наук.

Говорят, академик В. опрокинул в расстроенных чувствах стакан спирта и долго допытывался, кто же его подставил, по большому счету он обманул и себя, и нас. И не только с 'куклой' из папье-маше.

В 1986 году академик В. возглавлял испытания средств обнаружения ядерных боеприпасов на кораблях и подводных лодках. Работа эта велась и американцами и нами в рамках договора СНВ-2. Но американцы настаивали на контактном способе определения, то есть на размещении своей аппаратуры на носителях ядерного боеприпаса. Мы же ратовали за дистанционный способ, по поводу которого было принято Постановление Политбюро ЦК КПСС. Ну а поскольку академик В. был вхож к Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву, он заготовил проект постановления партии и правительства, где в угоду американцам и во изменение уже принятого постановления давался зеленый свет именно контактному способу контроля, и в обход всех государственных инстанций лично подписал его у Горбачева, который, мягко говоря, был мало компетентен в вопросах государственной безопасности. В результате американцы, во изменение условий соглашения, прибыли на борт флагмана Черноморского флота - ракетного крейсера 'Слава' и разместили свои приборы прямо на корпусах крылатых ракет. Таким образом ЦРУ заполучило точнейшие параметры ядерных боеголовок наших секретных ракет. Уж и не знаю, как американцы отблагодарили энергичного академика... А ведь наши белорусские инженеры изобрели прибор, который можно было устанавливать на вертолетах и с высоты один километр определять наличие ядерных зарядов. Однако стараниями того же В. прибор на вооружение не взяли.

- И что? Его деятельность оставалась безнаказанной?

- Россия страна крайностей. У нас либо тотальная шпиономания, либо эйфорическая беспечность. Очень точно о специфике тогдашней и нынешней работы сказал бывший начальник Первого управления КГБ Леонид Шебаршин: 'Успех или неуспех противодействия иностранным спецслужбам во многом зависит от общественного климата... Когда армия отступает, её заедает вошь. К наступающим войскам она не липнет. Так и в обществе. Когда начался развал, люди утратили нравственные ориентиры, началась ломка моральных устоев. Даже в нашей среде участились случаи предательства. Иностранные разведслужбы, почувствовав перемены, стали бесцеремонно вербовать наших соотечественников как у нас в стране, так и за рубежом. Холодная война вроде бы и окончилась, но будьте уверены: деятельность иностранных разведок никогда не была столь интенсивной и, не побоюсь сказать, результативной, как сейчас. Россия, как известно, страна непредсказуемая, и что в ней может произойти в ближайшие полгода, не известно даже Богу. Поэтому иностранные разведки работают и на сегодняшний день, и закладывают основы на будущее: пестуют агентов влияния, выращивают будущих министров, руководителей разных ведомств, политиков... Причем условия для наших партнеров-соперников в новой России благоприятны, как никогда'.

- Владимир Петрович, а в чем заключалась морская специфика вашей контрразведывательной работы?

- Каждый военный корабль, с точки зрения разведчика или контрразведчика, - это плавучее хранилище совсекретной информации: шифрдокументы, боевые инструкции, радиочастоты, по которым идет управление оружием, и многое другое. За всем этим нужен особый догляд, поэтому нас и называли на флоте - 'особисты'.

Разумеется, занимались мы не только режимом секретности. Отдельное направление - дезинформация вероятного противника о наших планах и действиях в Мировом океане. Но об этом расскажу попозже, лет эдак через двадцать...

Вот вам живой эпизод из нашей флотской жизни. Американцев очень интересовали корабельные реакторы, установленные на советских подводных лодках. В начале 80-х годов СССР передал Индии в аренду атомную подлодку с крылатыми ракетами. В состав откомандированного экипажа входил и мой человек, выполнявший обязанности химика. Главная его задача была не допускать к ядерному реактору иностранцев. Разумеется, американская военная разведка проявила к арендованному кораблю повышенное внимание. По рекомендациям её резидентов командир базы пытался удалить с лодки советский экипаж под любыми предлогами: то под видом проведения травли насекомых, то к причалу подавались автобусы для бесплатной экскурсии по увеселительным местам города. Когда не подействовало ни то ни другое, пошли на провокацию. Объявили, что неизвестные злоумышленники заложили в подлодку бомбу и экипаж подлежит срочной эвакуации. Подводники сорентированные особистом, отвечали 'заинтересованным лицам': 'Если взорвемся, так вместе с вами!'

Так что флотские контрразведчики свой хлеб зря не ели, да и в кабинетах не засиживались. Выходили в дальние походы, деля с моряками все превратности океанской жизни. Так, при взрыве ракетной шахты на атомном подводном крейсере К-219 уполномоченный особого отдела капитан 3-го ранга Валерий Пшеничный возглавил часть экипажа, отрезанную загазованными отсеками от центрального поста. Контрразведчик блестяще справился и со своими служебными, и с чисто командирскими обязанностями в более чем экстремальных условиях. Недавно указом Президента России он был награжден орденом Мужества. Эту награду вручил ему представитель Президента России в Санкт-Петербурге. Валерий Пшеничный является членом нашего санкт-петербургского клуба моряков-подводников.

- По своей первой флотской специальности вы - минер. Говорят, минер ошибается один раз в жизни...

- Значит, ни разу всерьез не ошибся...

Из заброшенных блочных построек неслось воплеобразное пенье. Казалось, черные провалы окон затерявшейся в горном лесу казармы голосят сами собой - от дикой тоски и обиды.

Мы свернули с бетонного серпантина и двинулись вверх по кабаньей тропе, продираясь сквозь колючие заросли крымской сельвы.

- Лучше туда не соваться, - кивнул в сторону своего бывшего объекта мой спутник, полковник в отставке Юрий Худошин, ветеран военного строительства.

Наш путь лежал на вершину Мишень-горы, внутри которой некогда размещался сверхсекретный многоэтажный бункер. Еще семь лет назад у нас бы трижды проверили здесь документы автоматчики в черных беретах морской пехоты...

Мы рождены, как известно, чтоб сказку сделать былью. Лучше всего у нас воплощаются в явь почему-то мрачные сказки. Думал ли Александр Пушкин, стоя на краю Феолентского обрыва, что совсем