со шнапсом. На батькин голос со всех сторон стекались молодые казаки с женами и подружками. Балалайки и аккордеоны подхватывали мотив, и даже у почтенных австрийских бюргеров и сдержанных шотландских солдат сердца начинали биться в такт заразительной мелодии'.

Весной 1945 года на подконтрольной Германии территории находилось до 110 тысяч казаков, 75 тысяч из которых составляли бывшие советские граждане. Наиболее крупным казачьим сосредоточением был перебравшийся из Белоруссии в Северную Италию Казачий Стан под предводительством бывшего майора советской армии, теперь Походного атамана, генерал-майора Т. И. Доманова. Его 31 тысяча казаков включала в себя донские, кубанские, терские беженские станицы, корпус из двух дивизий, конного полка, конвойного дивизиона, частей поддержки, офицерского резерва и юнкерского училища.

В апреле 1945 года советские войска атаковали пригороды Берлина. В ночь со 2 на 3 мая в Италии из-за активизации местных партизан и для соединения с приближающейся английской армией штаб Походного атамана Казачьего Стана начал эвакуировать казачьи строевые части и советских беженцев. Преодолев Альпы, казаки пересекли италоавстрийскую границу и расположились в Австрии в долине реки Дравы между городами Лиенц и Обердраубург. Их парламентеры отправились 7 мая в расположение британцев с объявлением о капитуляции Казачьего Стана.

Вместе с частями Казачьего Стана сюда перемахнуло и около пяти тысяч беженцев с советского Кавказа: в основном, адыгейцы, карачаевцы, осетины, — из каких 600 являлись воинами Северокавказской боевой группы Кавказского соединения войск СС. Возглавлял горцев руководитель Северокавказского Национального комитета адыгейский князь генерал-майор Султан Келеч-Гирей.

12 мая в эти австрийские края из Хорватии через Альпы навстречу англичанам прорвался Казачий корпус фон Паннвица и в районе Фельдкирхен-Альтхофен сложил перед ними оружие.

Позже всех, 15 мая пробились на реку Драву в Австрии казаки Шкуро и встали восточнее Казачьего Стана — в городке Шпиталь. Задержались эти несколько сотен шкуровцев из Казачьего резерва потому что столкнулись у Юденбурга с советскими частями, пришлось принять тяжелый бой.

Первое время это «австрийское» казачество под крылом принявших у него капитуляцию британцев жило свободно и было поставлено на английское армейское довольствие. Никто из станичников не знал, что 11 февраля 1945 года в Ялте лидерами СССР, США, Великобритании подписано соглашение о репатриации всех советских граждан, взятых в плен в составе германских вооруженных сил.

Гнусность этой советско-англо-американской сделки была в том, что подразумевала выдачу коммунистическим палачам и беженцев, эмигрантов со времен Гражданской войны, а возмутительность — что англичане с американцами отдавали и тех, кто давно стали поданными западных государств, имеющими на руках иностранные паспорта. Наиболее почитаемым самими же англичанами из бывших белых генералов являлся А. Г. Шкуро, награжденный в 1919 году британским королем рыцарским Орденом Бани 'за героические действия, совершенные совместно с английскими войсками', но и он был обречен.

Суть грязной купли-продажи между чекистами и «англичашками», 'америкашками', как называли когда-то данных «союзничков» прозревшие Белые, опубликована в мемуарной книге «Спецоперации» генерала Судоплатова, возглавлявшего в те годы отдел спецопераций НКГБ. Чекисты с этими их подлинными союзниками сторговались так, что за англо-американский «товар» казачьих белых генералов и других белоэмигрантов «продадут» группу плененных советской армией немецких морских офицеров во главе с адмиралом Редером.

16 мая 1945 года англичане потребовали, чтобы казаки сдали оружие, те с настороженностью это выполнили. Кавалер Ордена Бани Шкуро, несмотря ни на что, не унывал и по утрам объезжал казацкие лагеря. В многотысячном лагере Пеггец всегда при появлении генерала его окружала толпа казаков, женщин, детей, кричавших:

— Ура батьке Шкуро!

Из высокопоставленных казаков с 'сэра Шкуро' англичане и решили начать. Вечером 26 мая Андрей Григорьевич гостил у командира Казачьего Стана генерала Доманова в его штаб-квартире в Лиенце и куролесил у того в застолье допоздна, словно чуял, что в последний раз выпивает чарку. Разбудили Шкуро в три часа ночи и английский офицер сообщил, что он арестован. Повезли генерала в концлагерь за колючую проволоку в Шпиталь.

28 мая во всех казацких лагерях от рядовых казаков отделили офицеров, которых свезли в концлагерь Шпиталя.

В тот день одном из его бараков в отдельной комнате продолжал размышлять о своем положении генерал Шкуро, все еще не верящий, что королевски наградившие его британцы за борьбу с Советами им теперь орденоносца и сдадут. Услышав шум прибывших, он сослался на сердечный приступ и попросил английскую охрану прислать ему врача. Андрею Григорьевичу привели из доставленной офицерской партии его старого знакомого профессора Вербицкого.

Доктор осмотрел генерала и понял, что Шкуро симулирует, а тот прошептал:

— Кто приехал и куда их посылают?

Вербицкий сообщил, что это весь офицерский состав казаков, в том числе и генерал Краснов. Шкуро побледнел, тоскливо махнул рукой и замолчал, прикрыв глаза, осознавая услышанное. Вербицкого увели, а к Шкуро зашел командующий тут британский полковник Брайар и объявил генералу, что его завтра выдадут советским властям. Генерал Шкуро попросил англичанина расстрелять его на месте…

На следующее утро казачьих офицеров должны были перевезти в Юденбург, где начиналась советская зона. Офицеры, взявшись за руки, сели на землю, чтобы английские солдаты не смогли их затолкать в подошедшие грузовики. Тогда казаков подняли прикладами, кирками, ударами штыков и погнали в кузова машин.

Генерал Краснов смотрел на эту последнюю казачью рукопашную из открытого окна своего барака. К нему бросилось несколько британцев, чтобы выволочь, но офицерская молодежь подхватила старика и на руках отнесла Краснова в кабину грузовика. Там бывший Донской атаман перекрестился, прошептав:

— Господи, сократи наши страдания.

Колонна грузовиков с пятнадцатью генералами и двумя тысячами казачьих офицеров тронулась. В передней машине, будто в авангарде, как в долгом-долгом степном походе сидел старейший донец генерал-от-кавалерии Краснов, в задней арьергардом — лихой кубанский генерал-лейтенант Шкуро со своим штабом. Этот отряд казаков уже был с потерями: ночью в бараках люди вешались на электрических шнурах, резали себе вены осколками стекол. Они-то не сомневались в том, как распорядятся с ними в СССР.

Передавали казачьих офицеров англичане советским в Юденбурге перед мостом над рекой, текущей внизу под утесом в несколько десятков метров. С него успел прыгнуть, разбиваясь насмерть, еще один офицер. Другой тут же полоснул смертельно себя по шее бритвой…

В Юденбурге чекисты согнали офицеров в большой литейный цех пустующего металлургического завода, генералов поселили в его бывшей канцелярии.

Командир охраняющей их советской части воевал в Гражданскую войну и донимал Краснова со Шкуро воспоминаниями. Советский приглашал казачьих генералов к себе в штаб. Послушать их «беседы» набивалась масса офицеров-совков, с детства слышавших эти белые легендарно-зловещие фамилии. Краснова, обладавшего литературным дарованием, слушали с невольным почтением, на сочную матерщину и непристойности Шкуро дружно хохотали. Больше всего советскую военную молодежь восхищала очередная шкуровская байка, в которой красные его казаков 'заставили без порток удирать'. Былой балагур Шкуро плел и якобы от смеха щурил глаза, чтобы слушатели не заметили в них ненависть…

Массовая депортация казаков из долины Дравы началась 1 июня. Английским солдатам пришлось штурмовать лагерь Пеггец, в каком 15 тысяч казаков с женщинами, детьми молились, чтобы Господь не выдал их коммунистическим богоборцам, не сходя с места. Их, как и офицеров в шпитальском концлагере, гнали к арестантским грузовикам прикладами и штыками. Несколько десятков казаков убили при попытке к бегству, а кто-то погиб в давке, кто бросился в реку или другим способом кончал с собой.

То же творилось в других последних казачьих «станицах». Всего за пять недель англичанами советским властям было передано 35 тысяч казаков.

Арестованных генералов после Юденбурга держали в разных тюрьмах НКВД в Австрии, допрашивая, а 4 июня 1945 года отвезли на аэродром под Веной для перелета в Москву, о чем есть воспоминания бывшего