разрешил написать лишь об одном предателе, которого бойцы будто бы тут же расстреляли. Два предателя, да еще на 30 человек, было бы слишком много и не позволяло бы говорить о ничтожном отщепенце. Бывший командир 1075-го стрелкового полка полковник Илья Васильевич Капров так описал в своих показаниях на следствии знаменитый бой: «Четвертой ротой командовали капитан Гундилович, политрук Клочков… Занимала она оборону – Дубосеково, Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120– 140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 1/2 км от позиций 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2- го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10–12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00–15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15–20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40–45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа; меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4 -я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20–25, остальные все погибли. Остальные роты пострадали меньше…»

Таким образом, рота Гундиловича могла подбить только 5–6 танков, а 50 танков атаковали не эту роту, как гласит легенда, а весь полк. Первую неудачную атаку немцы рассматривали как разведку боем, после которой произвели мощный артналет и легко подавили сопротивление. Легенда утверждала, будто 18 танков панфиловцы уничтожили противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью, тогда как в реальности потери танков от этого оружия были крайне невелики.

Причина столь быстрого и сокрушительного поражения заключалась в том, что командование полка равномерно распределило противотанковые средства по всем ротам, тогда как наиболее танкоопасным направлением было то, где оборонялась 4-я рота. Также не было произнесено «исторических слов» политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда. Там, позади, Москва». Ответственный секретарь «Красной звезды» Александр Кривицкий признался на допросе в 1948 года, что эти слова в своей статье он выдумал. Капров также признал, что «никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова». Фамилии 28 героев-панфиловцев для представления к званию Героя Советского Союза были отобраны капитаном Гундиловичем произвольно из числа более чем 100 бойцов роты, погибших и пропавших без вести в бою 16 ноября. Среди получивших посмертно звание Героя оказались люди, попавшие в плен и потом служившие в вермахте или немецкой вспомогательной полиции. Запрос одного из них, сержанта Ивана Добробабина (Добробабы), служившего в 1942–1943 годах в полиции в своем родном селе на Украине, на получение причитающейся ему Золотой Звезды и вызвал послевоенное расследование. Добробабин в 1948 году был приговорен к 15 годам лагерей за измену Родине и освобожден по амнистии в 1955 году.

Миф о подвиге Зои Космодемьянской заключается в том, что никогда не говорилось о выполнении сталинского приказа, согласно которому оставляемые советскими войсками населенные пункты, равно как и запасы горючего, продовольствия и фуража, должны по возможности уничтожаться, чтобы не дать немцам зимних квартир. В советской версии подвига «партизанки Тани» (так называли Зою Космодемьянскую в первых очерках) не говорилось, что ее выдал один из ее товарищей партизан и что местные жители от этого подвига, угрожавшего пожаром всей деревне, были далеко не в восторге и сильно поколотили взятую в плен партизанку.

Зоя Анатольевна Космодемьянская – это советская Жанна д’Арк. Школьница, родившаяся в 1923 году в тамбовском селе с поэтическим названием Осиновые Гаи, в конце ноября 1941 года сожгла конюшню с немецкими лошадьми в подмосковной деревне Петрищево. Она была схвачена и 29 ноября после жестоких пыток повешена немцами, так и не назвав врагам своего подлинного имени. Зоя Анатольевна Космодемьянская стала первой женщиной, удостоенной в годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза (посмертно). Соответствующий указ датирован 16 февраля 1942 года.

Наиболее распространенная версия подвига Зои Космодемьянской изложена в первом очерке «Таня» (этим именем Зоя назвалась при аресте) корреспондента «Правды» Петра Лидова, опубликованном 27 января 1942 года: «Однажды ночью… была уничтожена конюшня немецкой воинской части и в ней семнадцать лошадей. На следующий вечер партизан снова пришел в деревню. Он пробрался к конюшне, в которой находилось свыше 200 лошадей… Подойдя к конюшне, человек… полил из бутылки бензином и нагнулся, чтобы чиркнуть спичкой. В этот момент часовой подкрался к нему и обхватил сзади руками… Партизану удалось выхватить револьвер, но выстрелить он не успел. Солдат выбил у него из рук оружие и поднял тревогу. Партизана ввели в дом, и тут разглядели, что это девушка, совсем юная, высокая, смуглая, чернобровая, с живыми темными глазами и темными стрижеными, зачесанными наверх волосами». Впоследствии она тиражировалась во многих книгах и статьях.

Между тем тот же Лидов в очерке «Новое о «Тане», опубликованном в малотиражной газете «Правдист» 5 мая 1942 года, иначе осветил обстоятельства гибели Космодемьянской: «Немцы не сами поймали партизанку, ее предал ее же товарищ и ровесник, который шел вместе с нею в роковую ночь на 26 ноября, который одновременно с ней должен был бросить свою зажигательную бутылку. Он струсил в последнюю минуту, он побоялся быть повешенным немцами, но был расстрелян русскими.

Василий Клубков струсил и был пойман. Зоя не струсила, она сделала свое дело и ушла в условленное место. Она могла уйти дальше в глубь леса, но она не хотела покинуть товарища в опасности. Зоя доверчиво ждала Клубкова, но вместо него на опушку пришли посланные им немецкие солдаты.

Зою допрашивали в присутствии Клубкова. Она отказалась назвать себя, отказалась отвечать, откуда и зачем пришла. Она сказала, что не знает Клубкова и видит его в первый раз.

Тогда офицер поглядел на Клубкова. Клубков сказал: «Она врет, мы с ней из одного отряда. Мы вместе выполняли задание. Ее зовут Зоя Космодемьянская, с нами был еще Борис Крайнов…»

При Клубкове Зою раздели догола и били резиновыми палками, после этого она сказала: «Убейте меня, но я ничего вам не расскажу».

Через некоторое время Клубков вернулся в Москву, в ту самую часть, в которую несколькими месяцами ранее он вступил как боец-доброволец. На этот раз он пришел сюда в качестве немецкого шпиона». Клубкова расстреляли 16 апреля 1942 года.

Появление партизана-предателя не только объясняет, как была установлена личность «Тани», но и заставляет иначе взглянуть на обстоятельства ее казни. Оказывается, немцам от Зои ничего не было нужно. Ее подлинное имя было известно от Клубкова, он же наверняка указал и место дислокации партизанского отряда. Так что солдаты истязали Зою из чистого садизма, мстя за погибших лошадей.

Космодемьянская была одним из тысяч «факельщиков», выполнявших сталинский приказ, который предписывал партизанам уничтожать дома и хозяйственные постройки в занятых немцами населенных пунктах. Жители Петрищева и других деревень от действий Зои и ее коллег были не в восторге и даже после войны поминали Космодемьянскую недобрым словом. Но личный моральный подвиг Зои все это не умаляет. Девушка не склонила головы перед врагом и уже под виселицей бросила в лицо палачам: «Нас двести миллионов, всех не перевешаете!» Здесь тот редкий случай, где суть подвига мифом не была искажена.

После начала войны, окончив диверсионную школу, Зоя 4 ноября 1941 года в составе разведывательно-диверсионной группы была переброшена за линию фронта в районе Волоколамска. В задачу группы входило проведение сталинской тактики «выжженной земли», сформулированной в приказе