сводку, поступившую из космического отдела ГРУ. — По нашим данным, бомбардировщики и ракеты «Томагавк» поразили несколько гражданских объектов и пустых казарм. Система ПВО не повреждена. Спутниковая разведка отметила попадание югославской ракеты в самолет германских ВВС. Тип самолета пока не определен. Эксперты склоняются к мысли, что это был беспилотный аппарат. Также сбито девять ракет из полусотни выпущенных...

— Хорошо. С послом виделся?

— Да. Милошевич намекает на необходимость военной помощи.

— Пусть намекает. Ты ему пока не отвечай ни да, ни нет. Потяни время.

— Понятно. Теперь о ситуации внутри НАТО. Французы и греки очень недовольны, что Администрация США на них давит. В принципе, усиление бомбардировок и продолжение операции, когда начнут гибнуть их солдаты, может привести к протестам в парламентах и отставкам правительств этих стран. Как нам докладывает источник в руководстве Альянса, принято решение все без исключения потери скрывать. В случае гибели летчиков будут имитироваться авиа— или автокатастрофы в европейских странах. Тела, естественно, подменят бродягами или неопознанными трупами. У США в этом отношении богатый опыт еще с войны в Персидском заливе.

— Да, помню, — Президент побарабанил искалеченной в детстве рукой по столешнице из спила огромного кедра, инкрустированной красным деревом и самшитом. Стоимость одного такого стола могла обеспечить обычную российскую семью на много лет вперед. — Как ведет себя Солана?

«Надо же! Вспомнил фамилию генсека НАТО...» — мысленно удивился чиновник и ответил:

— Нервничает. Исход операции неясен, а отвечать ему. Он это понимает, но ничего противопоставить давлению Клинтона с Олбрайт не может. Мы послали ему секретный меморандум о наших дальнейших шагах, но пока ответ не получили.

— Так, — глава государства еще больше помрачнел. — Это плохо. Очень плохо.

— Наша сеть в Брюсселе работает. Обещают в течение недели какие нибудь результаты... Зато из США хорошие новости.

Президент приободрился.

— Удалось нащупать связи мадам Олбрайт с израильской разведкой. По всей видимости, она сливает им часть сверхсекретной информации по политике Администрации Клинтона на Ближнем Востоке. Тель Авив сейчас усиливает свое присутствие на границе с Сирией.

— Ага. А что Олбрайт собирается делать с резолюциями ООН?

— Судя по ее высказываниям, она будет проводить политику давления на сербов и на словах поддерживать косовских албанцев.

Первое Лицо снова нахмурилось. Своими наглыми действиями заокеанские и европейские «друзья» российского Президента лишали его рычагов воздействия на международную политику.

— Кстати, а что наша разведка сообщает об этнических чистках в Косово?

«Экий ты сегодня живчик! — подумал чиновник. — Видать, двойную порцию лекарств с утра получил...»

— Тут имеются разночтения, — замсекретаря Совбеза покопался в бумажках и отыскал нужную. — Четких доказательств того, что сербское руководство причастно к карательным операциям, нет. Как нет и однозначных сведений о массовых убийствах. Албанцы говорят одно, сербы — другое. И ни у тех, ни у других нет никаких документальных подтверждений... По нашим видеоданным — да, трупы имеются. Но боевиков или мирных жителей, непонятно. Убитые в основном — молодые мужчины. Можно предположить, что албанцы снимают своих погибших бойцов, а потом выдают их за тела гражданских. Тем более что фенотипически разные нации в Югославии не различаются между собой. Так что это могут быть и сербы, и цыгане, и кто угодно...

Президент задумчиво посмотрел на стоящий в углу кабинета штандарт.

— Это все детали. Фильмы какие хочешь снять можно. Наши к эвакуации готовы?

— Да. Из семисот пятидесяти наших специалистов в Югославии не удалось связаться только с одним.

— Кто такой?

Замсекретаря Совбеза России полистал документы.

— Некто Рокотов. Биолог. Работал по приглашению Белградского Университета. Видимо, его пока не успели найти. Он в составе экспедиции югославов, так что скоро с ним свяжутся.

— Доложите... Самолеты МЧС готовы?

— Два уже вылетели. На борту сам министр, будет руководить эвакуацией.

— Хорошо. По Югославии все?

— Так точно, — по военному отрапортовал чиновник, хотя об армии знал только понаслышке. Служить он не пошел, так как в свое время был освобожденным секретарем комитета комсомола Торгового института.

— Тогда давай, понимаешь, про Прудкова...

— Докладываю. Во время визита во Францию он допустил ряд замечаний. А именно: сравнил вас с безвольным Павлом Первым, сообщил, что намеревается перенести выборы мэра на более ранний срок, и вообще вел себя так, будто уже победил на президентских выборах...

Президент набычился.

* * *

Они разошлись на выходе из долины. Основная группа, прикрываемая с флангов снайперами, двинулась на северо запад, а восемь человек с ранеными на импровизированных носилках, изготовленных из прочных стволов молодых рябин и накрытых кусками брезента из разрезанной палатки, — на восток.

Майор прождал без малого два часа у выхода из шахты в надежде услышать хорошие вести от ушедших в подземелье бойцов. Но те канули во тьме. Командир проклял их самонадеянность и приказал отходить. Судьба двух воинов осталась неизвестной.

Проводник с забинтованной головой понуро шагал впереди. Его опыт пока не требовался, группа двигалась по заранее намеченному маршруту. В двухстах метрах слева и справа между деревьев бесшумно скользили снайперы, останавливаясь на каждой возвышенности и давая по рации сигнал, что все чисто. Они с удвоенной энергией охраняли остатки изрядно поредевшего отряда, чувствуя вину за то, что не сумели подстрелить беглецов сутки назад.

Майор нагнал проводника, пошел рядом.

— Из пещеры ему никуда не деться. Приборов ночного видения у него нет, так что у наших явное преимущество...

Следопыт махнул рукой:

— Я бывал в таких шахтах. Там развилок и боковых тоннелей столько, что за неделю не обыщешь...

— Ну, значит, неделю и будут искать.

— А толку? Нельзя было отпускать их. Вдвоем в шахте делать нечего. Тут рота нужна. Русский может где угодно зашхериться. И черта с два они его обнаружат... При небольшом везении он их в шахте и положит. Опыт у него есть...

Майор помолчал минуту.

— Ты считаешь, что я плохо руковожу?

— Нет, дело не в этом...

— А в чем?

— Напрасно мы пошли по следам мальчишки и русского. Я как чувствовал, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Твое дело — следы читать, — жестко сказал майор. — Свои чувства оставь на потом, когда домой вернешься.

Проводник невесело усмехнулся:

— Домой... Это, конечно, хорошо. Только вернусь ли? Нам еще повезло, что русский по нашему следу не пошел...

— И почему ты так уверен, что не пошел, чувствительный ты наш? — Каждая фраза собеседника усиливала раздражение командира.