За столом в пьяной компании товарищи его пиршеств состязались в бесчинствах, а царь любовался этим и выдавал награду до ста золотых монет самому грязному развратнику [Продолжатель Феофана называет его — патрикий Имерий по кличке Свинья. — С.Д.], который умел испускать ветры с такой силой, что мог потушить свечу на столе. Раз он [царь] стоял на колеснице, готовый начать бег, в это время пришло известие, что арабы опустошают Фракисийскую фему и Опсикий и приближаются к Малангинам, и протонотарий в смущении и страхе передал ему донесение доместика схол. «Как ты смеешь, — закричал на него император, — беспокоить меня своими разговорами в такой важный момент, когда все мое внимание сосредоточено на том, чтобы тот средний не перегнал левого, из-за чего я и веду это состязание!» Но самое худшее — это было его сообщество, в котором он любил вращаться: сатиры и бесстыдники, способные на самые грязные выходки» ([231, т. II, с. 346]). Ватага собутыльников юного василевса буйствовала на константинопольских улицах, устраивая шутовские мистерии, переодетые участники которых изображали вельмож, клир и даже патриарха. Случалось, что маскарадное шествие, во главе с «патриархом» Феофилом по прозвищу Грилл («поросенок») — главным скоморохом императора, встречало процессию настоящего духовенства и осыпало «конкурентов» бранью и насмешками. Шутники причащали зазевавшихся прохожих уксусом и горчицей. Однажды, пародируя самого Христа, василевс с друзьями ввалился к какой-то бедной женщине и потребовал ночлега для себя и своих «апостолов», чем привел ее в немалое смущение.
Михаил III сам выступал на ипподроме в качестве возницы под цветами «голубых», а когда многие стали открыто выражать недовольство по такому поводу, устроил закрытый ипподром и состязался там.
К матери, любившей беспутного сына несмотря на все его увлечения, Михаил относился без должного уважения. Как-то он сообщил императрице, что ее ожидает патриарх. Когда благочестивая женщина прибыла в указанную залу, она увидела на патриаршем престоле закутанную с ног до головы в священные одежды фигуру. Феодора, не подозревая об обмане, подошла испросить благословения, и переодетый Грилл (а это был он), вскочив, показал августе зад «и испустил зловонный грохот и безобразные речи» (Прод. Феоф., [69, с. 87]). Михаил, наблюдая ужас и обиду матери, от души потешался.
После 856 г. политику двора определял дядя императора, Варда (с 862 г. — кесарь). Второй дядя царя, Петрона, стратиг Фракисийской фемы, занимался делами военными. В 856 г. он нанес удар павликианам Тефрики. Спустя некоторое время Карвей с арабами ответил набегом на империю. В 860 г. Михаил лично повел армию на восток, но неожиданно вернулся, получив известие о нападении руссов на Византию — первый поход русских князей на Константинополь. Руссов отразили, император снова отправился воевать с арабами, был разбит и чудом избежал плена. Через три года, 3 августа 863 г., Петрона в жестоком бою в Армении рассеял отряды арабов и павликиан. Карвей и эмир Мелитины Омар-ибн-Абд- Аллах пали в сражении.
Если на востоке военные действия шли в целом не совсем плохо, на западе ромеи терпели неудачи. В 859 г. пала крепость Кастроджованни. Греческий флот, посланный к берегам Сицилии, был потоплен неприятелем. В 859–864 гг. империя вела изнурительную войну с ханом Болгарии Борисом[72].
Активность Варды была противоположностью праздности императора. Однако синклитики, которым приходилось терпеть могущество доместика схол, делали это с явным неудовольствием. Сначала основную ставку оппозиция делала на патриарха Игнатия[3]. Возбудить Игнатия, сурового аскета, против Варды оказалось чрезвычайно легко, ибо последний вел жизнь, далекую от канонов официальной морали. В 857 г. патриарх не допустил Варду до причастия, обвинив его в тяжком грехе — сожительстве со вдовой сына. Результат оказался неожиданным — Игнатий был немедленно смещен, а на его место Варда предложил избрать светского чиновника Фотия. В нарушение всех правил поставления патриарха, тот за неделю прошел все ступени посвящения в духовный сан и занял кафедру. Византийское духовенство и миряне разделились на группировки сторонников нового и старого патриархов.
Волей истории фотианский раскол стал событием международного масштаба. Игнатий не переставал жаловаться на незаконность своего низложения, взывая к правосудию. В дело вмешался властный папа Николай I и потребовал пересмотра решения. Весной 861 г. в Константинополе при участии папских представителей состоялся собор, подтвердивший легитимность избрания Фотия. Папа, не ожидавший такого от своих легатов (говорили, что византийцы купили их согласие), наказал их и созвал в Риме свой собор, который объявил Фотия низложенным.
Михаил III поначалу был настроен к церковным проблемам безразлично и даже как-то с издевкой заметил, что «мой патриарх — это Феофил [скоморох Грилл. — С.Д.], кесаря [Варды] — Фотий, а у народа патриарх Игнатий» ([231, т. И, с. 348]), однако со временем, возмущенный настойчивыми попытками Николая I диктовать восточной церкви свои условия, выступил в защиту Фотия и в письме к папе довольно резко заявил, что не признает примата римского епископа. Константинопольский собор 867 г. отлучил папу от церкви как еретика — предлогом послужил вопрос о нисхождении Святого Духа (Византия не признавала формулы filioque — «от Отца и Сына», принятой на Западе); произошел церковный раскол.
Фотий же остался в истории как одна из самых блистательных личностей на патриаршем троне византийской столицы. Но не политические интриги составили ему добрую память человечества, а его научно-энциклопедическая работа. По инициативе ученейшего Фотия и при его непосредственном участии был составлен «Мириобиблион» — комментарий к рукописям 279 (!) древних авторов, имевшимся в столичной библиотеке, с обширными выписками из оригиналов. Сами эти сочинения впоследствии в значительной части погибли, и мы имеем возможность получить представление о них лишь благодаря сохранившемуся труду Фотия.
По инициативе патриарха и Варды была возрождена к жизни константинопольская высшая школа. Отныне она стала действовать во дворце Магнавра, и ректором ее был сделан Лев Математик. В Магнаврском университете изучали семь свободных наук[73], философию, юриспруденцию, медицину и, конечно же, богословие. На фоне темного варварства, властвовавшего на Западе, византийская образованность тех лет — явление уникальное. Ромейский двор под руководством Варды использовал культуру и как важнейший внешнеполитический инструмент. В 863 г. началась деятельность просветителей Константина (Кирилла) и Мефодия среди славян — Константинополь утверждал свое влияние на севере.
Столичная знать не прекращала попыток избавиться от Варды. На следующем этапе этой борьбы главным действующим лицом оказался новый фаворит Михаила III, Василий Македонянин. Последнему удалось убедил автократора, человека, несмотря на недостатки, незлобного, все-таки расправиться с кесарем. Для этой цели, чтобы изолировать Варду от многих его приверженцев в Константинополе, был даже начат поход на Крит. 21 апреля 866 г. на стоянке в Малой Азии кесарь, безуспешно моливший о пощаде, был изрублен мечами Македонянина и его сообщников у ног императора. Многие из народа осуждали это ничем не обоснованное убийство. Когда Михаил III однажды проезжал через город Акриты (на азиатском берегу Пропонтиды), какой-то смельчак влез на камень и стал кричать василевсу, указывая на следовавшую за ним пышную свиту: «Ты неплохой парад устроил, ты, который пролил кровь своего дяди. Горе тебе, горе тебе, горе тебе!» [120, т. I]
Спустя некоторое время Василий сделался магистром, а вскоре и соправителем Михаила III. Отношения между двумя императорами стали быстро портиться. В сентябре 867 г. во время пиршества Михаил III, по обыкновению сверх меры нагрузившись, скинул с себя императорские туфли (кампагии) и приказал надеть их своему новому любимцу, патрикию Василикину. Указывая на него, император со смехом заметил, обращаясь к окружающим, что Василикину они идут больше, чем Василию, и пора бы сделать его соправителем. Встревоженный такой перспективой, Василий I решил действовать наверняка. 23 сентября 867 г., когда Михаил III после обильного возлияния в загородном дворце Маманта отправился спать, подручные Василия ворвались с мечами в опочивальню императора. Тот, очнувшись, пробовал было защищаться, но один из нападавших отсек василевсу обе руки. Михаил III, обливаясь кровью, осыпал проклятиями вероломного друга и соправителя. Заговорщики, посовещавшись, зарезали Михаила, а труп, глумясь, завернули в лошадиную попону. Утром тело оплакали вызванные из Гастрии мать и четыре сестры-монахини. Похоронили Михаила без торжеств на загородном берегу Босфора.
Оценивая Михаила III, следует, однако, учитывать то обстоятельство, что историки времен Македонской династии, желая оправдать Василия III, всячески чернили его предшественника. Один из летописцев, например, утверждал, что император, растратив казну на кутежи, распорядился перелить в монеты золотой платан Льва Математика и приказал разломать световой телеграф, дабы неприятные
