Император Лев III, основатель Исаврийской или Сирийской династии, происходил из сирийского города Германикии и был, по-видимому, местным греком. Прозвище Исавр, доставшееся ему и его потомкам, по мнению современных исследователей, ошибочно, хотя вопрос этот спорный. Семья Льва после захвата Германикии арабами перебралась во фракийскую Мезимерию, где будущий император и провел свою молодость. Родители его, судя по всему, были люди непростые, и Лев считался достаточно состоятельным человеком. В 705 г., когда через Мезимерию отбивать константинопольский престол у Тиверия III шло болгарское войско Юстиниана Ринотмета, Лев примкнул к последнему, приведя в его лагерь несколько сотен овец для солдат.

Воцарившись, Юстиниан II не забыл услужливости Льва, и с этого момента началась его карьера. Он получил титул спафария и стал близким императору придворным. Естественно, что у неожиданно возвысившегося провинциала появились недруги, и спустя некоторое время Юстиниан Ринотмет по наущению доносчиков заподозрил его в «измене» и отправил подальше из столицы, послом в Лазику — по крайней мере, такую версию предлагает Феофан. Лев должен был подкупить царя лазов и втравить их в войну с племенами, враждебными империи. Вскоре Юстиниан II приказал отнять у спафария казну и тем самым поставил его в опасное и нелепое положение: пообещав лазам деньги, Лев оказался не в состоянии их выплатить. Однако варвары выступили в поход и без награды, а сам Лев, действуя от имени императора на Кавказе, выполнил все возложенные на него поручения и всячески способствовал росту там византийского авторитета.

Уже тогда он проявил себя как человек коварный, лживый и вместе с тем бесстрашный и упорный в достижении своих целей. Лев не брезговал никакими способами и не останавливался ни перед каким риском. Однажды, надеясь перехватить и возглавить отбившийся от своих отряд ромейских наемников, он с пятью десятками варваров перешел горы на лыжах (круглых плетеных снегоступах) по опасному весеннему снегу. Лев Исавр отлично владел конем и оружием, отважно сражался не только на суше, но и на море и был одним из самых блестящих полководцев Византии.

Выросший вдали от столицы, Лев III не мог похвастать большой образованностью, однако обладал живым умом и превосходно говорил не только по-гречески, но и по-арабски.

Георгий Амартол ([28, т. I, с. 468]) пишет, что внешне он был «добровиден и красив лицом» и отличался высоким ростом.

Закончив дела на Кавказе, Лев не торопился вернуться в Константинополь, справедливо опасаясь Юстиниана Ринотмета и его необузданного нрава. Лишь при Филиппике или даже после его свержения полуопальный спафарий оказался в столице. Император Анастасий II, крайне нуждавшийся в надежных и опытных государственных мужах, наградил его титулом патрикия и назначил стратигом важной в военном плане фемы Анатолии.

С новой должностью Лев Исавр освоился достаточно быстро. Он не смог или не счел нужным вмешиваться в борьбу за власть между Анастасием II и Феодосием II. Когда же последний утвердился на престоле, Лев не признал его императором, отчетливо сознавая, что слабый и неопытный Феодосий, поддерживаемый одной лишь фемой Опсикий, навряд ли сможет оказать ему действенное сопротивление. Скрепив союз со стратигом Армениака Артавасдом обещанием тому руки своей дочери Анны и договорившись о временном перемирии с арабами, которые охотно поддерживали любую смуту в государстве противника, Лев Исавр 13 апреля 716 г. объявил себя императором. Однако сарацины не прекращали боевых действий, и Льву пришлось терять время, отбиваясь от их набегов или ведя переговоры. Лишь весной следующего года он повел армии восточных провинций на столицу. 25 марта 717 г. Феодосий III сложил с себя власть, и патриарх Герман венчал Льва III Исавра на царство.

Сицилийская фема провозгласила под именем Тиверия еще одного кандидата в императоры, некоего Василия Ономангула, но посланный в Италию вновь назначенный стратиг Сергий подавил мятеж, а организаторов беспорядков заставил спасаться бегством.

Новый император оказался лицом к лицу с опасностью грандиозного нашествия мусульман. Ему некоторое время удавалось, обманывая их командующего, брата халифа Масламу, замедлять продвижение сарацинских войск к Константинополю от ранее захваченного ими Пергама, но к лету 717 г. арабы уже перешли Геллеспонт, а 15 августа началась осада столицы. Поддерживая сухопутные войска, 1 сентября в Пропонтиду вошел громадный (ок. 1800 кораблей) арабский флот и занял все морское пространство против Константинополя, от Магнавры до Кикловия. Ромеи перегородили Золотой Рог цепью на деревянных поплавках, а василевс, не теряя времени даром, организовал вылазку и, лично командуя византийскими кораблями, одержал над врагом первую победу.

Не сумев взять город с ходу, сарацины приступили к планомерной осаде, выкопав у стен ров и возведя на нем укрепления. Но инициатива на море, благодаря «греческому огню», оставалась в руках ромеев, а город, обильно снабженный средствами обороны еще при Анастасии II, с суши был неприступен. Осада затянулась до зимы, которая оказалась необычайно холодной. Более трех месяцев земля лежала под снежным покрывалом, из-за отсутствия фуража и продовольствия в огромном лагере осаждающих начался голод.

Союзные ромеям болгары уничтожали отряды, посланные для добычи провианта во Фракию, и к весне положение солдат Масламы сделалось отчаянным. «Они пожирали всякую падаль, и лошадей, и ослов, и верблюдов. Говорят даже, что они ели трупы людей и свой собственный помет в горшках, мешая его с закваской» (Феоф., [82, с. 291]). Прибывшая по приказу нового халифа Омара II весной 718 г. эскадра была разбита византийцами, причем часть моряков халифа из египетских христиан изменила ему и перебежала к единоверцам вместе с кораблями. Подкрепления, шедшие из Дамаска по суше, несли большой урон от рейдов византийской кавалерии, а в конце концов были остановлены у Никеи и повернули вспять. В лагере Масламы свирепствовала чума, и 15 августа 718 г. осада была снята. Отступавший флот греки сожгли, а буря в Эгейском море рассеяла его остатки. Крупнейший поход арабов с позором провалился: из ста восьмидесяти тысяч воинов, принявших в нем участие, домой возвратилось менее четверти, а из более чем двух с половиной тысяч кораблей — лишь пять. Эта неудача серьезно подорвала возможности халифата и надолго отбила у мусульман охоту к войне. Дальнейшая история конфликтов ромеев с сарацинами оказалась для последних не менее печальной. Начав с конца 720-х гг. беспокоить византийские рубежи разбойничьими набегами, арабы за десять лет собрали огромную армию для крупного вторжения и в 739 г. двинули ее в пределы империи. Но, несмотря на некоторые успехи, мусульмане не смогли продвинуться сколь-нибудь далеко в глубь ее территории, а в 740 г. у местечка Акроинон в Малой Азии армия христиан, возглавляемая императорами Львом III и его сыном Константином V, нанесла им страшное поражение.

Значение этих побед для мировой истории (наряду с победой франков Карла Мартелла при Пуатье в 732 г.) нельзя недооценить. Во всяком случае, именно после разгрома при Акроиноне в Дамаске начались смуты, завершившиеся падением Омейядов, экспансия арабов в Европу практически сошла на нет, а византийцы сами начали неуклонно продвигаться на юг и юго- восток, возвращая бывшие свои владения в Малой Азии и Сирии.

Лев III оставил глубокий след в византийской истории не только победами в сражениях, но и в значительной мере благодаря своей внутренней политике. Фемные учреждения при нем получили дальнейшее развитие. В Малой Азии образовалась новая фема — Фракисийская с центром в Эфесе, в Европе — две: Фракия и Македония. Умело и вовремя поддержав тенденции, возникшие задолго до вступления Сирийской династии на трон, ее основатель укрепил державу и по существу обуздал кризис, терзавший государство с конца VII столетия.

Около 726 г. (или в конце 730-х гг.) появился важный документ — «Эклога», новая кодификация