переламывать ситуацию в свою пользу. Если снова не повторится то, что было в Елани и Новониколаевском — шансы есть.

Да, тут генерал МЧС прав, повторения подобных событий допускать нельзя ни в коем случае. В Елани силами нескольких объединившихся преступных группировок, из числа так называемых «этнических», было совершено нападение на полевой госпиталь МЧС. Сил охранявших госпиталь десяти бойцов «Лидера»[1] на то, чтобы отбить атаку просто не хватило. В результате погибли и охранники, и медицинский персонал, было похищено большое количество медикаментов и продовольствия. Судя по докладу командира волгоградского ОМОНа, бойцов которого послали на выручку, убивали медиков весьма жестоко, женщин, перед тем как застрелить еще и зверски изнасиловали. В ОМОНе народ всегда служил не шибко толерантный и либеральный, да плюс последние события кротости им явно не добавили. Словом, банду нагнали, и, не вступая в переговоры, покрошили в мелкий винегрет. Не разбираясь, и бандитов и членов их семей. Всех. Но и те оказались не лыком шиты и успели огрызнуться в ответ. Были и потери у ОМОНа, и жертвы среди просто оказавшихся неподалеку беженцев. Бой с применением автоматического оружия рядом с забитой машинами и пешеходами дорогой — это вам не в тире по картонным мишеням стрелять. Пуля, она, как известно — дура. Словом — все не ладно: и врачей не вернуть, и гражданские пострадали.

В Новониколаевском получилось еще хуже. Там несколько отчаявшихся найти хоть какое-то продовольствие для своих семей мужиков-беженцев, вооруженных охотничьими ружьями, решили «потрясти» на предмет съестного хозяев стоящих неподалеку домов. Хозяевам такой подход к вопросу, естественно, по душе не пришелся. В общем, слово за слово, и образовался свежезастреленный покойник из числа местных. Тут уже поднялась вся улица, и до лагеря живым добрался всего один из горе- разбойников. Зато с кличем: «Наших убивают!» Толпа — это безмозглое и агрессивное стадо по определению. Сколь бы умные и приличные люди не были те, кто в нее сбился, по отдельности, все вместе они — тупая и не рассуждающая злая сила. А уж толпа все потерявших, напуганных и отчаявшихся, а оттого не все готовых людей — это вообще нечто невообразимое. В общем, разъяренные пришлые пошли мстить местным, не попытавшись даже разобраться в причинах происшедшего. А зачем? Ведь и так все ясно: они — не наши, у них есть — у нас нет… А дальше уже сакраментальное шариковское «Все отнять и поделить», плюс жажда крови быстренько назначенных «врагов». Да вот беда, несшие службу в городе стражи порядка тоже были местными. И с оружием в руках встали на защиту своих семей и своих домов. Кончилось все грандиозной бойней. Одних убитых и затоптанных по предварительным подсчетам оказалось порядка трех с половиной сотен. Раненых — много больше. И ведь ни с той, ни с другой стороны не было ни одного бандита. Обычные «мирные обыватели».

— Что нам по этому поводу скажут представители правоохранительных органов?

Генерал-полковник в сером кителе и генерал-лейтенант во «флектарне» переглянулись и первый, как старший по званию, рефлекторно одернул китель и уверенно доложил:

— Повторение исключено. Уже сформированы сводные отряды из числа бойцов ОМОН Волгоградской, Краснодарской и Ростовской областей. Им в усиление приданы наиболее подготовленные мотострелковые роты внутренних войск со всей штатной техникой, в том числе и бронированной. Эти отряды возьмут под контроль все лагеря беженцев и эвакофильтры. Кроме того выделены три вертолета Ми-8 и сформирован аэромобильный резерв из офицеров «Вектора»[2]. Они ближе всех и, если не дай бог что, будут на месте через считанные минуты. Справимся.

— Отлично, будем надеяться, что так оно и будет. Ладно, переходим к следующему вопросу. Необходимо что-то срочно решать по эпидемиологической обстановке. Количество умерших огромно, похоронные команды просто не успевают копать братские могилы…

Толком перейти им ни к чему не дали. Едва не сорвав дверь с петель, в кабинет вломился запыхавшийся, красный и потный майор Зарубин, старый приятель Воронина, с которым они были знакомы еще со времен совместной учебы в Рязанском училище Воздушно-десантных войск. Первым на это «явление Христа народу» отреагировал армейский генерал-лейтенант. Как-никак ворвавшийся относился к его ведомству.

— Товарищ майор, это что за внешний вид?! Вы что себе позволяете?!

— Виноват, товарищ генерал-лейтенант, но там такое…

Вообще-то Роман Зарубин с курсантских времен был известен спокойным, даже флегматичным характером и чтобы он выглядел вот так, должно было произойти нечто совершенно из ряда вон выходящее.

— Докладывайте Роман Алексеевич, — дружба дружбой, но сейчас все они «при исполнении» и потому голос Воронина был сух и деловит.

Майор в ответ только кивнул, перевел дыхание и, сглотнув слюну, выдал такое, что все находящиеся в кабинете на какое-то мгновение превратились в библейские соляные столбы.

— Они нанесли по лагерям беженцев артиллеристский и ракетно-бомбовый удар. В экстренном порядке вывели медиков и…

По комнате будто ледяной вихрь пронесся. Все присутствовавшие были людьми военными и прекрасно понимали, каковы они, жестокие законы войны и что такое необходимые потери. Порой, действительно, нужно отправить на смерть дивизию, чтобы спасти армию или отдать приказ умереть армии, чтобы выиграть всю войну. Но это… Это не необходимые потери, это бессмысленное убийство беззащитных, нуждающихся в помощи людей.

— Когда? — голос только что грозно отчитывавшего Зарубина генерала-армейца осип и чуть не сорвался в фальцет.

— Полчаса назад.

— Твою-то мать! — непроизвольно вырвалось у генерала-«вэвэшника». — Вот ведь бляди трусливые!

Да уж, чем-чем, а особой отвагой большинство депутатов Ростовской Думы не отличалось. Когда стало ясно, что приказов из Москвы больше не будет, а Ростов-на — Дону остался самым крупным и наименее пострадавшим административным центром и руководить наведением порядка теперь придется именно им, «слуги народа» впали в состояние легкого замешательства на грани истерической паники. Нет, поруководить они были готовы, но не в таких же условиях? Одно дело — раздавать друг другу привилегии, повышать самим себе зарплаты и подремывать на заседаниях. Совсем другое — размещать, кормить и лечить сотни тысяч беженцев, тушить лесные пожары, давить резко поднявший голову в условиях полнейшего бардака и растерянности правоохранительных органов криминалитет, восстанавливать рухнувшую в одночасье экономику, «социалку» и еще многое и многое другое. А главное, что теперь от ответственности за ошибки не спрятаться, теперь за свои действия придется отвечать. Причем, не исключено, что по законам военного времени. Словом, максимум, на что хватило этих перепуганных болтунов — это на то, чтобы наделить всеми необходимыми полномочиями полтора десятка наиболее решительных, вроде Воронина и дружно с облегчением выдохнуть. Вот, мол, наши полномочные представители, они все сделают, а если что — и спрос весь с них. Собственно, и плевать бы на уродов, пусть бы сидели там, в зале заседаний, и до бесконечности мололи языками, имитируя бурную деятельность, лишь бы не мешали. Но вот то, что произошло… Видимо, случившееся в Новониколаевском и Елани их здорово напугало. Поняли «народные избранники», что еще чуть-чуть и начнут их банально на фонарях вешать…

— Стоп! — хлопнул могучей лапой по столу генерал-армеец. — А кто вообще дал им право отдавать приказы военным? Они ж, мать их, шпаки гражданские!

— Приказ отдал генерал-лейтенант ракетных войск Ходаков.

Армеец скривился, словно от зубной боли. Валерий Степанович Ходаков. Только этого не хватало! Вот уж кто совершенно непонятно что делал в армии. С таким складом характера детским садом руководить нужно, а не генеральские погоны носить. Неплохой в общем-то, мягкий человек, но как офицер — полный ноль, слишком нерешительный и поддающийся влиянию. Не будь у Ходакова столь могущественного папы, а чуть позже — не менее могущественного тестя, так и завис бы он на уровне капитана-майора и тихо спился бы в каком-нибудь медвежьем углу, куда его, как совершенно неперспективного, наверняка загнали бы. Но — судьба играет человеком…

В самом начале войны Ходаков просто струсил и, объявив, что тяжело болен, сложил с себя все