слезы огорчают его. Он не понимал, что после того, как она целый день сдерживалась от слез, этот потоп нес облегчение. Да, конечно, она многим помогла, но не потеряла способность реагировать на потери.

Ванесса почти заснула, когда муж растолкал ее.

– Приговор суда, – сказал он, и она вскочила и нажала на кнопку «звук» на пульте дистанционного управления.

Она пропустила комментарий ведущего программы, но уловила слова «невиновен». Потом в камере появилось широко улыбающееся лицо Зэда Паттерсона. Он стоял на фоне здания на Капитолийском холме, окруженный репортерами и микрофонами. Ванесса заставила себя посмотреть на него. О, он до сих пор был привлекателен, этот худощавый мужчина, с редеющими светлыми волосами, чуть тронутыми сединой, и в нем была такая скользкая красота, от которой у нее волосы встали дыбом. Она искоса смотрела на телевизионный экран, удивляясь, смогла бы она его узнать, если бы не знала точно, что это он. Уверенности не было. И все же, если бы ей пришлось столкнуться с этим человеком на улице, она все равно испугалась бы его горящих голубых глаз. Она так часто видела их в своих ночных кошмарах.

Зэд Паттерсон с полуулыбкой смотрел в камеру.

– Мы должны иметь к ней сострадание, – говорил он, – и я надеюсь, что вы, представители средств массовой информации, будете иметь это в виду. Ни к чему мучить эту маленькую девочку и разрушать ее будущее больше, чем она сделала это сама. В моем случае справедливость восторжествовала, и я хочу жить дальше, зная, что этой девочке помогут, а не навредят те, кто рядом с ней.

Программа новостей перешла к другому эпизоду, и Ванесса снова легла, закрыв глаза. Брайан коснулся рукой ее желудка, и она почувствовала его губы на своем плече.

– Он так гладко говорит, – сказал Брайан.

– Он и сам довольно гладкий. Негодяй. – Она попробовала подражать его голосу. – Мы не должны причинять вреда бедному ребенку. Она уже и сама причинила себе так много вреда, бедняжка. Господи, что за сукин сын!

– Мне жаль, Ван, – сказал он.

– Я хотела, чтобы она выиграла дело. Почему же, черт побери, я думала, что одиннадцатилетняя Девочка может победить без всякой помощи? В этом возрасте я бы не смогла. Даже сейчас не могу. Я подвела ее. В моих силах было помочь ей, а я устранилась. И теперь подвожу подростковую программу, потому что тоже ничего не делаю, чтобы спасти ее.

– А что же ты можешь?

Ванесса посмотрела на арочный потолок над ней. По всей его длине экран телевизора откидывал цветные тени, которые меняли цвета. Она чувствовала легкое дыхание Брайана на своей шее. Внутри нее была растущая решимость, смешанная со всевозрастающим ужасом. Они шли рука об руку.

– Я могу дать показания перед комиссией сената на Капитолийском холме. Я могу рассказать им о своем собственном опыте, как сказалось на мне насилие, когда я была в подростковом возрасте…

– Ван! – Брайан сел. – Ради Бога, Паттерсон возглавляет эту комиссию. Они никогда не пойдут на это.

– Я не стану называть имена. Я просто опишу им то, что со мной произошло.

– Но он будет там! – Глаза Брайана бешено засверкали.

– И если он вычислит, кто я, пускай. А если нет – значит нет. Мне все равно. Моя цель – сделать заявление в поддержку программы помощи подросткам, подвергшимся физическому насилию. Им нужны пострадавшие от насилия в подростковом возрасте. Им нужны ответственные профессионалы, которым можно было бы доверять. Я, к счастью, подхожу под эти требования. И если я это сделаю, другие пострадавшие не будут бояться. Тогда, может быть, другие женщины заговорят. И, возможно, эта маленькая девочка не станет просто еще одной жертвой статистики. Возможно, к тому времени, как она станет подростком и сойдет с рельсов, уже будет в работе программа, которая сможет позаботиться о ней.

Брайан держал ее за руку, и она видела, как он старается переварить все, что она сказала.

– Ты знаешь, я просто хотел, чтобы ты «противопоставила себя своему обидчику», как выразилась Марианна, но это несколько другое, – сказал он. – Она не это имела в виду. Возможно, тебе нужно поговорить с тем психоаналитиком, который замещает ее, прежде чем начать действовать. Не ввязывайся в это, Ван. Ты меня пугаешь.

– Меня тошнит уже от этих разговоров, и я хочу это сделать. Я хочу дать показания. – Ванесса села и схватила его обе руки. – Я хочу освободиться от чувства вины, Брайан. Ты однажды сказал, что мне нужно использовать Паттерсона. Именно этим я и собираюсь заняться.

– Но ведь мы так старались, чтобы твое прошлое не вылезло наружу. Ты занимаешь важный пост в хорошей больнице и…

– Это звучит, как будто мне нужно чего-то стыдиться.

– Ты знаешь, что это не так. Не передергивай мои слова.

– Именно из-за моего положения мне будут доверять.

Брайан поглядел вниз, на их руки, крепко переплетенные друг с другом. Когда он поднял глаза снова, его лицо было озабочено.

– Я боюсь за тебя, – сказал он. – С поверхностного взгляда ты кажешься такой сильной, но я ведь знаю лучше. Я – тот, кто просыпается с тобой посреди ночи. Я опасаюсь последствий для тебя после того, как ты принародно выставишь то, что сохраняла в тайне всю свою жизнь. И как ты сможешь описать то, что он сделал с маленькой Ванессой, когда он будет сидеть прямо перед тобой?

– Я не знаю, – сказала она. – Но я чувствую, что должна, Брайан. Конечно, я меньше всего хочу предавать гласности свое прошлое, но я не смогу жить дальше, если я этого не сделаю. – Она подняла руки к его плечам. – Мне хочется, чтобы ты был со мной в Вашингтоне. Хорошо?

Он медленно кивнул.

– Хорошо.

Первое, что она сделает утром, позвонит Терри Руз и спросит имя адвоката, который отбирает пострадавших. Наверное, Терри удивится. Она улыбнулась при этой мысли.

Брайан предложил включить ночник, чтобы отогнать плохие сны, которые непременно должны были появиться этой ночью. Но она не стала включать свет и заснула легко, и не удивилась, когда проснулась утром после ночи без всяких сновидений в первый раз за несколько недель.

Штат Вашингтон