Бьют часы, напоминая о том, что время ехать на репетицию.
— Ах, эти часы. Удалось ли Куракину с Аделиной? Патти — женщина умная. Хотя… Этот поклонник молод и строен, как натурщик.
Венявский быстро покончил с утренним туалетом, наспех позавтракал.
— Лошади поданы?
— Поданы, стоят у подъезда, — ответил Гжесь. Еще один прощальный поцелуй и вопрос жены:
— Ты вернешься к ленчу?
— Буду, секунда в секунду, — дает он обещание и бегом спускается по лестнице.
Ночью выпал снег. На тротуарах появились сугробы. Сторожа сметают снег, ругаются. Весь мир белый. Солнце добавляет еще блеска и крышам и улицам. Лошади несутся быстрой рысью. Пожалуй уже скоро одиннадцать. Если так, то еще рановато! Для многих уже скоро полдень, а большие чиновники едут в министерства и разные канцелярии. Не все успели протрезветь после пьяной ночи. Мужики в тулупах, валенках останавливаются перед каждой церковью, снимают шапки и истово крестятся. Проходят воинские части с оркестрами, тяжело ступая по мягкому снегу, толпа детишек провожает войска и подражает движениям солдат. Это происходит смена часовых.
У подъезда гостиницы «Эксцельсиор» Венявский внезапно задержал кучера и спросил портье:
— Скажите, артистка Патти уже уехала на репетицию?
— Нет, она у себя, ваше высокоблагородие!
Солист его императорского величества ни о чем больше не спрашивает. Гостиница ему знакома, и он знает, где остановилась певица. Он быстро, по пушистому ковру поднялся на второй этаж и постучал в знакомые двери.
—
— Я всю ночь тосковал по вас. Утром, перед репетицией должен был к вам приехать, чтобы успокоить нервы, — с аффектацией, по итальянски объясняет свой визит Генрик.
— Неужели вы так очарованы?
— Больше, я ревную, дико ревную!
— К кому, зачем маэстро? На дворе такой сильный мороз, откуда же такая жаркая ревность? — в тон ему отвечает примадонна, и они весело смеются.
— Сейчас у нас будет репетиция «Риголетто», разве это не причина ревности?
— Да, причина есть, но времени у нас уже нет, — заявила певица.
— Всего лишь один поцелуй, дорогая!
— О, нет. Перед выходом на сцену я не признаю никаких волнений!
— Только один поцелуй, один…
— У вас такая красивая жена… и вдобавок я ее немного боюсь. Нет. Идем уже, а то опоздаем на репетицию.
Они вместе поехали в оперу, и это вызвало сенсацию: заметили хористки, товарищи из оркестра, не мог не заметить дирижер, а режиссер не был бы режиссером, если бы не запомнил такой факт.
— Сегодняшняя репетиция, по всей вероятности, не пройдет без неожиданностей.
— Но каких?
Глаза балерин и хористок следят за примадонной. Тенор, баритон и бас многозначительно посматривают на солиста. Дирижер мягко улыбается и с мужской завистью думает о Венявоком:
— Дьявол, не человек. На нотах пишет
Несколько ударов палочки по пульту и началась кропотливая работа.
Неожиданно на репетицию приехала Иза!
Актеры и музыканты ждут скандала. Должно же что-то произойти… Но еще до окончания репетиции солист уехал с женой на ленч. И вдобавок примадонна обещала посетить Венявских.
Как только потеплело, Венявокий начал ездить в Павловск. Сюда в свой летний дворец приглашал солистов великий князь Константин Николаевич, брат царя. Сам великий князь играл на виолончели и особенно охотно со скрипачом Венявским, на что уже обратил внимание весь Петербург. Участие Генрика в концертах, организованных Русским музыкальным обществом, которым руководил Антон Рубинштейн и Матвей Вельгорский, послужило даже темой неприятных разговоров ибо концерты давались под протекторатом великой княгини Елены Павловны, герцогини Саксен-Альтенбургской. Жаловались, что на этих концертах в фаворе немецкая музыка, что они тормозят русское творчество. Мраморный дворец, где жила великая княгиня, не нравился не только русским, но и полякам. Здесь в этом дворце закончил свою трагическую жизнь последний польский король Станислав Август. Мрачные стены дворца наполняли сердца ужасом. Здесь когда-то жил и великий князь Константин Павлович, муж Иоанны Грудзиньской — княгини Лович, известный своей жестокостью и чудачествами. Император Александр I позволил в свое время известному художнику и рисовальщику Орловскому поселиться здесь и заняться художественным творчеством. Но Николай I удалил его из дворца за… непосещение церкви. Атеистов не терпели при царском дворе! В таком дворце и музыка становилась подозрительной.
В июне брат Александра II, великий князь Константин Николаевич, уезжал в Варшаву в качестве царского наместника. На вокзале провожать князя собралась тысячная толпа. Князя считали либералом и это порождало надежды у членов многочисленной польской колонии и в прогрессивных русских кругах. На вокзал пришел и Венявокий. Благодаря высокому росту он выделялся в толпе друзей и провожавших князя сановников.
Великий князь заметил скрипача, подозвал его к себе. Самодовольно улыбаясь, он пожал Генрику руку и сказал по-французски:
— Я считаю хорошим предзнаменованием, что уезжая на вашу родину, встречаю вас среди провожающих. Я еду с самыми добрыми намерениями.
Слова наместника мгновенно стали известны всем присутствующим. Несомненно Венявскому оказана большая честь. Ему с уважением уступали дорогу, а когда он уезжал с вокзала, кто-то крикнул: ура!
Польская колония организовала в церкви святой Екатерины молебен за отчизну. В именных приглашениях об этом не упоминалось, но все было понятно и без того: молебен был назначен на первое воскресенье после отъезда великого князя в Польшу.
Венявский присутствовал на богослужении. Сидел в креслах вместе с князьями, графами, ходатаями по делам и удивлялся, что церковь переполнена народом. Он не знал, что в те времена в Петербурге проживало 20 тысяч поляков. Церковь св. Екатерины была еженедельным местом встреч польской колонии. В богослужениях принимали участие польские музыканты, художники и скульпторы украшали церковь.
Антон Рубинштейн получил разрешение организовать в Петербурге консерваторию. Класс виртуозной игры на скрипке с сентября возглавил Генрик Венявский. Новые почести, новые деньги и, одновременно, новые обязанности и заботы для Изы. Она хотела, чтобы он сидел дома, а его многочисленные занятия помогали ему исчезать в различные места, откуда он возвращался домой не всегда в хорошем состоянии. Она уже убедилась, что русские не меньше поляков любят выпить, а друзей у Генрика везде множество.
Наконец наступили каникулы и Венявские собираются уехать в Люблин, домой, чтобы отдохнуть в своей семье. У скрипача контракты на концерты в Эмсе, Гамбурге, Висбадене, Крейценахе…
В последнее время в Петербурге было неспокойно. Впрочем, где тогда было спокойно? К госпоже прибежала кухарка Фекла и больше жестами, чем словами начала рассказывать.
— Народ поджигает магазины, и притом не в переулках, а на главных улицах.
По городу разъезжают казаки и бьют нагайками. Даже на тротуары въезжают. Бьют всех, кто попадет под руку. Но толпы ведут себя удивительно: их разгонят в одном месте — они собираются в другом.
