Джордж знал, конечно, что Меррит — начальник Рэнди и, как выяснилось, приезжает в Либия-хилл каждые два-три месяца. Он появляется этаким благодушным розовощеким Санта-Клаусом, сыплет веселыми шуточками, раздает толстые сигары, обнимает собеседников за плечи, — словом, при нем у всех повышается настроение. Сам Меррит сказал так:
— Я обязан наведываться время от времени, только чтоб проверить, хорошо ли ребята себя ведут и не попадают ли впросак.
Тут он так забавно подмигнул Джорджу, что все они поневоле заулыбались. И предложил ему отменную сигару.
Задача его, видимо, заключалась в представительстве. Он постоянно водил Рэнди и других торговых агентов Компании завтракать и обедать, в контору заглядывал накоротке, по преимуществу же, казалось, занят был тем, что распространял вокруг благодушие и благоденствие. Расхаживал по городу, со всеми заговаривал, хлопал по спине, называл просто по имени — и когда отбывал из Либия-хилла, местные дельцы еще с неделю курили его сигары. Приезжая в город, он неизменно останавливался «у своих», и все знали, что Маргарет станет готовить для него лучшие блюда и в доме появится хорошее вино. Вино мистер Меррит поставлял самолично, он неизменно привозил с собой солидный запас дорогих напитков. Джордж с первой же встречи увидел, что Меррит — из породы «добрых малых», от него так и веяло доброжелательством, и оттого было вдвойне приятно, что он остановился у Шеппертонов.
Но Дэвид Меррит был не только славный малый. Он был еще и уполномоченный Компании — и Джордж быстро понял, что Компания важнейшая и таинственная движущая сила в жизни всех обитателей города. Рэнди поступил туда на службу, как только закончил колледж. Его послали в главную контору, куда-то на Север, и там он прошел курс обучения. Потом он вернулся на Юг и здесь, начав заурядным коммивояжером, дослужился до окружного агента, а стало быть, сделался далеко не последним лицом в торговой системе.
«Компания», «окружной агент», «торговая система» — все это звучало загадочно, но весьма солидно. В ту неделю, что Джордж провел в Либия-хилле у Рэнди и Маргарет, мистер Меррит, как правило, являлся ко всем трапезам, а по вечерам сиживал с ними на веранде и, по своему обыкновению, весело шутил, смеялся и вообще всех развлекал. Изредка он толковал с Рэнди о делах, рассказывал случаи из жизни Компании, из собственной практики, и вскоре Джордж начал довольно ясно представлять себе, что же это за организация.
Федеральная Компания Мер, Весов и Счетных машин была обширной империей, на первый взгляд чрезвычайно сложной, а по существу покоряюще простой. Ее душа и тело — можно сказать, самая жизнь ее — заключалась в торговой системе.
Вся страна была разделена на округа, и в каждый округ назначался агент. Он, в свою очередь, нанимал коммивояжеров, которым поручались отдельные части округа. В каждом округе имелись также «конторщик», обязанный заниматься любыми делами, какие могут возникнуть, пока агент и подчиненные ему коммивояжеры в отлучке, и «техник», чья обязанность — приводить в порядок неисправные и сломанные механизмы. Все вместе эти служащие составляли агентство, и страна разделялась на округа таким образом, что в среднем на каждые полмиллиона населения приходилось по агентству. Иными словами, в стране насчитывалось около двухсот семидесяти агентств, и окружные агенты вместе с подначальными им коммивояжерами составляли армию почти в полторы тысячи человек.
Конечные цели этой промышленной империи, которую ее служащие едва ли когда-нибудь называли полным именем (кто же станет так грубо-фамильярно именовать божество!), а, чуть заметно понижая голос, произносили просто «Компания», — конечные цели ее тоже оказались покоряюще просты. Их высказал в своем знаменитом выступлении сам Великий Человек — мистер Поул С.Эпплтон Третий, и неизменно повторял эту получасовую речь каждый год перед всеми членами торговой системы, когда они собирались со всей страны на объединенное совещание. Под конец этого ежегодного съезда он выступал перед собравшимися, широким повелительным, великолепным взмахом руки указывал на огромную карту Соединенных Штатов, которая покрывала всю стену за его спиной, и говорил так:
— Вот он, ваш рынок! Идите и продавайте!
Что может быть проще и прекраснее? Можно ли красноречивей выразить могучий взлет воображения, который был увековечен в анналах современной деловой жизни под именем «прозрения»? Словам этим присущи всеобъемлющий охват и суровая прямота, какими отличались речи великих людей во все исторические эпохи. Так Наполеон обращался к своим войскам в Египте: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас с вершин этих пирамид». Так говорил капитан Перри: «Мы встретили врага — и он наш». Так сказал Дьюи в Манильском заливе: «Можете стрелять, как только будете готовы, Гридли». Так сказал Грант перед зданием суда в Спотсильвании: «Я намерен отстаивать свои позиции, даже если придется потратить на это все лето».
И когда мистер Поул С.Эпплтон Третий мановением руки указывал на стену и говорил: «Вот он, ваш рынок! Идите и продавайте!» — собравшиеся в зале капитаны, лейтенанты и рядовые его торговой системы понимали, что не перевелись еще на свете исполины и век романтики не миновал.
Правда, в давно прошедшие времена устремления Компании были несколько ограниченнее. В ту пору ее основатель, дедушка мистера Поула С.Эпплтона, выразил свои скромные чаяния такими словами: «Я хотел бы видеть одну из своих машин в каждой лавке, магазине и заведении, которым она нужна и которые в состоянии за нее заплатить». Но самоотречение и самоограничение, сквозившие в этих словах основателя Компании, давным-давно устарели и, право же, подходили разве что к середине царствования королевы Виктории. Это признавал сам Дэвид Меррит. Сколь ни мало был он склонен нелестно отзываться о ком бы то ни было, а тем более — об основателе Компании, он вынужден был признаться, что по меркам 1929 года старику не хватило прозрения.
— Это все отжило свой век, — сказал мистер Меррит, покачал головой и подмигнул Джорджу, словно хотел шуткой смягчить свою измену основателю фирмы. — Мы слишком далеко от этого ушли! — воскликнул он с простительной гордостью. — Нет, если в наше время ждать покупателя, которому и вправду нужны наши машины, останешься ни с чем. — Теперь он покивал Рэнди и заговорил серьезно, с глубоким убеждением: — Мы не ждем, чтобы покупателю и вправду стал нужен наш товар. Если он говорит, что он и так отлично обходится, мы все равно заставляем его покупать. Мы заставляем его понять, что наш товар ему нужен, верно, Рэнди? Иначе говоря, мы сами создаем эту потребность.
Как явствовало из дальнейших объяснений Меррита, все это получило техническое наименование «созидательная торговля» или «создание рынка». И эту идею, исполненную поэзии, породило вдохновение одного человека — ни больше и ни меньше, как нынешнего главы Компании, самого Поула С.Эпплтона Третьего. Грандиозный замысел возник у него в миг озарения, сразу во всем блеске и полноте, как возникла Афина Паллада из головы Зевса, и Меррит до сих пор так живо помнит это событие, словно оно случилось только вчера. Было это на одном из расширенных совещаний служащих Компании: мистер Эпплтон, увлеченный великими прозрениями, высоко занесся в пылу красноречия — и вдруг умолк на полуслове и стоял как завороженный, мечтательно заглядевшись в неведомые дали волшебной страны обетованной; когда же он наконец заговорил, в голосе его слышалась дрожь чрезвычайного волнения.
— Друзья мои, — сказал он, — возможности рынка теперь, когда мы понимаем, как его создавать, практически неисчерпаемы! — Тут он на минуту замолчал; Меррит уверяет даже, что Великий Человек побледнел и чуть ли не зашатался, пытаясь вновь заговорить, и голос его упал до еле слышного шепота, словно он и сам потрясен был великолепием своей идеи. — Друзья мои, — с усилием пробормотал он и в поисках опоры ухватился за трибуну, — друзья мои… если судить здраво… (голос его упал до шепота, и он облизнул пересохшие губы) если судить здраво… при том, какой рынок мы могли бы создать… (тут голос его окреп, и вот раздался призывный клич!) почему бы нашими машинами не обзавестись всем без исключения гражданам Соединенных Штатов — мужчинам, женщинам и детям? — И затем — знакомый широкий взмах руки в сторону карты: — Вот он, ваш рынок! Идите и продавайте!
С того часа прозрение стало краеугольным камнем, на котором Поул С.Эпплтон воздвиг великолепное здание истинной церкви и живой веры, именуемое «Компания». И, дабы послужить этому прозрению, мистер Эпплтон построил организацию, которая работала с прекрасной точностью паровозного рычага. Над коммивояжером стоял агент, над агентом — окружной контролер, над контролером — директор окружного филиала, над директором окружного филиала — генеральный директор, а над генеральным директором — если не сам господь бог, то ближайшее и вернейшее его подобие, тот, кого коммивояжеры и агенты с
