довольствовались мелким колодцем, в который помещали гроб. Над колодцем строили маленькую кирпичную пирамиду на низком пьедестале, покрывали все это штукатуркой из нильского ила и затем белили. Перед такой пирамидой иногда, как на нашей иллюстрации, было маленькое крыльцо, служившее заупокойной часовней. В других случаях жертвоприношения и молитвы происходили под открытым небом перед гробницей, и на этом месте ставили каменную плиту – заупокойную стелу. Эти стелы, которых так много в наших музеях, первоначально были тем же, что и ложные двери в мастабах, то есть изображали вход в загробный мир; они указывали место, лицом к которому должны были стоять друзья, когда приносили жертвы. Стелы в этих маленьких гробницах сравнительно небогатых людей были, конечно, очень маленького размера: большинство имели в высоту меньше 1 м; а потому их первоначальное назначение скоро оказалось забыто. Уже в начале эпохи Среднего царства среди стел совершенно не стало таких, которые имели бы форму двери, и все пространство камня стало занимать изображение умершего, который сидит перед столом для жертвоприношений и принимает дары от своих родных и слуг. Вскоре после этого возник обычай округлять верх камня, а когда настала эпоха Нового царства и место прежних изображений заняли картины чисто религиозного содержания, никто, глядя на могильную стелу, уже не смог бы догадаться, что она произошла от ложной двери.
Гробница эпохи Среднего царства в Абидосе (согласно Перро – Шипье)
Такие гробницы еще долго оставались в моде и в эпоху Нового царства; на кладбищах Абидоса и Фив земля, наверное, была покрыта сотнями этих маленьких белых пирамидок. Поскольку постройки были легкие, теперь они почти все исчезли, а мелкая шахта, в которой когда-то был укрыт гроб, осталась оголенной и выглядит как яма, заполненная мусором.
В Фивах есть очень много пещерных могил эпохи Нового царства, которые сравнительно мало повреждены. Правда, те из них, которые имели кирпичный портал, лишились его, но заупокойные часовни часто находятся в отличном состоянии. Обычно часовня состоит из широкой комнаты с короткими боковыми сторонами, где возле этих меньших сторон стоят стелы, а в середине задней стены обычно расположен вход в другую комнату, узкую и длинную. В этом втором помещении, как правило, находился колодец с гробом, а в задней стене, в нише, обычно стояли вырубленные в скале статуи покойного и его жены. Хотя такие гробницы часто имеют и другие комнаты (помимо упомянутых), все же по размеру они, как правило, даже не приближаются к подобным гробницам эпохи Среднего царства.
Изображения в них тоже не достигают прежнего совершенства в отделке, хотя и могут быть интересными: мы редко обнаруживаем здесь аккуратно выполненные рельефы, стены обычно покрыты штукатуркой из нильского ила и расписаны наспех, хотя и яркими красками. Мы можем видеть, что в эпоху Нового царства люди из верхов общества не очень строго следили за тем, чтобы планировка их гробниц соответствовала правилам, но желание быть погребенным с соблюдением всех религиозных предписаний достигло тех слоев общества, которые никак нельзя отнести к верхам: при XX династии мы узнаем даже о старшине рабочих, который строил себе гробницу[282]. Правда, этот человек мог быть исключением из правила; но все же его пример, вероятно, побудил других, если была возможность, готовить себе общую скальную гробницу. Было обнаружено много таких погребений, эти гробницы явно были построены подрядчиками, и места в них продавались. Похороненные в них люди, насколько мы можем утверждать, принадлежали в основном к среднему классу[283].
Хотя планировка гробниц эпохи Нового царства была проще, чем у гробниц раннего периода, однако постепенно для полного спасения души умершего стали необходимы многие другие предметы. В эпоху Древнего царства саркофаг был простым каменным сундуком, на котором было мало надписей и очень мало украшений. Но в эпоху Среднего царства он выглядел уже вполне нарядно. На внешних сторонах стенок были нарисованы ложные двери и написаны молитвы, обращенные к защитнику мертвых, а вся внутренняя поверхность саркофага была плотно заполнена надписями религиозного содержания. Внутренние гробы обычно тоже были полностью покрыты такими надписями. Египтяне явно верили, что эти религиозные формулы
Гроб писца Энеуа, эпоха XIX династии, Мемфис. (Теперь в Лувре, согласно Перро – Шипье)
Однако старое беспокойство о том, чтобы умерший не страдал от голода и жажды, привело к особым мерам предосторожности в отношении тех органов тела, которые могли страдать от этих неприятных ощущений. Их вынимали из тела и помещали в четыре сосуда, отдавая каждый под защиту особого духа. Эти духи носили имена Эмсет, Хапе, Дуамутф и Гебснеуф; будучи сыновьями Осириса, они могли защитить покойного от голода[284]; каждый из сосудов с внутренностями (из-за возникшего в древности неверного представления о них мы называем такой сосуд «канопа»), как показано на иллюстрации, имеет крышку в форме головы того духа, который его охраняет.
До изобретения этих сосудов принималось много мер, чтобы устранить очень пугавшую египтян опасность голода, если жертвы и магические заклинания не окажут нужного действия. В эпохи Древнего и Среднего царства покойному давали вечно хранящуюся еду – алебастровые изображения жареных гусей и деревянные кувшины для вина; предполагалось, что они с помощью некоей обитающей в них магической силы будут утолять его голод и жажду. Считалось, что этим же таинственным способом еда будет готовиться для усопшего в маленьких деревянных моделях кухонь, похожих на те, где его слуги раньше жарили для него говядину и готовили иные кушанья; а статуэтки слуг, трущих зерно на муку или месящих тесто, должны были обеспечивать покойного хлебом. Проявлением той же веры в магическую силу деревянных фигур была маленькая ладья с веслами, которую устанавливали возле гроба, чтобы дать умершему возможность путешествовать. Кроме фигурок слуг и матросов, которые заменяли умершему его земных домашних слуг, было еще много фигурок другого рода, которые должны были служить ему в качестве крепостных. Это были так называемые погребальные статуэтки, по-египетски называвшиеся «ушебти», то есть
