сходства с предыдущим: Эпуата тоже «процессия провожала к его могиле», которая находилась в тамошнем некрополе[214]. Сведения такого рода встречаются часто, особенно в более поздних текстах; но мы, не зная мифов, служивших основой для этих праздников, редко можем понять смысл происходившего на них. Мы знаем, что в такой-то день такой-то бог

людям (то есть его проносят вокруг в процессии) и останавливается в храме другого бога, своего друга; но мы ничего не знаем о легенде, объясняющей причину этого посещения.

Я уже дал описание публичных торжеств по случаю подобного большого праздника. Здесь я добавлю к этому описание еще одного праздника, которое я обнаружил в одной фиванской гробнице[215]. Это праздник «воздвижения столба Дед», завершавший уже упомянутое празднество в честь Птаха-Сокара-Осириса в месяце хоях. Изображенный праздник имел особенно большое значение потому, что отмечался утром в юбилейный день царя. Торжества начались с того, что царь принес жертву «господину вечности» Осирису – мумии в головном уборе, изображающем столб Дед .

Затем фараон со своей свитой направлялся туда, где лежал на земле «благородный столб», поднять который и было целью праздника. Столб обвязывали канатами, и монарх с помощью царских родственников и одного жреца тянул за них и поднимал столб. Царица, «наполняющая дворец любовью», смотрела на этот священный обряд, а ее шестнадцать дочерей сопровождали его музыкой, играя на трещотках и звенящих систрах – музыкальных инструментах, на которых обычно играли женщины на торжествах по религиозным поводам. Шесть певиц соединяли свои голоса в песне, прославляя бога, а четыре жреца вносили обычные столы для жертвоприношений и устанавливали их перед столбом, который теперь стоял.

До этого момента праздник нам понятен: он изображает тот радостный момент, когда Осирис просыпается для новой жизни, когда его позвоночник, символом которого в позднем египетском богословии стал Дед, снова поднимается вертикально. Но последующие церемонии этого праздника напоминают о мифологических событиях, которые нам неизвестны. Четыре жреца, подняв сжатые в кулак руки, бросаются на четырех других, которые для вида отступают перед ними, другие два ударяют друг друга, а еще один, стоящий рядом, говорит о них: «Я схватываю Гора, сияющего в истине» [216]. Затем следует большая сцена бичевания, во время которого пятнадцать человек безжалостно бьют один другого палками и кулаками. Они разделены на несколько групп, две из которых, согласно надписи, изображают жителей города Пе и города Деп. Это явно представление, изображающее великую мифологическую битву, в которую были вовлечены жители Пе и Депа, то есть древнего города Буто на севере дельты. Церемонии, которыми завершался священный обряд, тоже вызывают у нас много вопросов: пастухи пригоняют четыре стада быков и ослов, и в сопровождающем рисунок тексте сказано, что «они четыре раза обходят вокруг стен в тот день, когда воздвигается благородный столб Дед».

Мы не можем представить себе египетского бога без его дома , в котором он живет, в котором отмечаются праздники в его честь и который он покидает только в дни процессий. Место, на котором построен этот дом, как правило, –

то есть место, на котором с тех пор, как человечество помнит себя, всегда стояло святилище этого бога. Даже те египетские храмы, которые выглядят самыми новыми, обычно имеют длинную историю. Первоначально здание могло быть очень мало, но по мере того, как рос престиж бога, строились более крупные здания, которые за проходившие потом века тоже расширялись и перестраивались так, что первоначальный план здания уже нельзя было различить. Такой была история почти всех египетских храмов, и этим объясняется скудность наших знаний о храмах времен Древнего и Нового царства: они все были превращены в просторные здания эпохи Нового царства.

Древнейший облик египетского храма известен нам по надписям времен Древнего царства;

– храм бога Сета[218] ; – храм другого бога, имя которого не названо[219]. Оба, похоже, представляют собой деревянные решетчатые хижины. Над дверью мы видим варварское украшение – изогнутые куски дерева; один храм, как в более поздние времена, украшен флагштоками. Вход, очевидно, загорожен частоколом. Здания, подобные этим, широко распространены у народов, находящихся на низком уровне цивилизации. Их планировка могла быть унаследована с доисторических времен.

Развалины некоторых храмов эпохи Древнего царства существуют до сих пор: это храмы пирамид и великолепное, хотя и загадочное здание недалеко от Большого Сфинкса. Они величественны, как и более поздняя архитектура. Их уцелевшие части, очевидно, всего лишь фундаменты; они представляют собой огромные квадратные здания, построенные частично из дорогих материалов, но без всяких украшений и скульптур; к сожалению, не вполне ясно, как делилось на части их внутреннее пространство. С другой стороны, те немногие остатки храмов Среднего царства, которые дошли до нас, по планировке в основном соответствуют планам храмов Нового царства, и если можно доверять одной очень поздней надписи[220], то расположение различных залов, с которым мы сталкиваемся после эпохи Нового царства, было обычным уже во времена VI династии. Здесь мы не имеем возможности обсуждать часто возникавшие из-за случайных обстоятельств различия в планировке между отдельными святилищами; будет достаточно дать описание типичного египетского храма.

К святилищу подходили по мощенной камнем дороге, с обеих сторон которой стояли сфинксы. Перед храмом стояли так называемые

один или несколько. Эти огромные ворота имели по бокам две башни, которые вначале могли быть предназначены для защиты входа. Но в эпоху Нового царства они стояли за стеной, окружавшей святилище, и потому были чисто декоративными. Их ярко окрашенные стены, высокие флагштоки и обелиски должны были внушать посетителю почтение к святости того места, куда он собирался войти.

Храм Амона-Ра в Карнаке, построенный Рамсесом III (пример храма обычного типа).

– пилон.– двор. – гипостильный зал.– часовня Амона.– часовня Мут.– часовня Хонсу. Вторая и третья часовни имели боковые комнаты, в одной из которых есть лестница, ведущая на крышу

Сразу за пилоном располагался большой двор, окруженный рядом массивных колонн. В дальней стене двора был вход в так называемый гипостильный зал, где хранилась священная ладья с изображением бога. Две соседние комнаты, как правило, принадлежали супруге бога и его сыну. Эти три часовни были самыми святыми частями храма: возле двери одной из них было написано: «Тот, кто входит, должен очистить себя четыре раза»[221]. Часто эта святая святых имела, как в Карнаке и Луксоре, второй вход сзади, а за этим входом размещались всевозможные комнаты, служившие кладовыми для принадлежавшего храму продовольствия и т. д.

Этот рассказ можно считать обобщенным описанием планировки всех крупных храмов. В маленьких храмах приходилось устраивать меньше комнат: например, очаровательный маленький храм, построенный Тутмосом III в Мединет-Абу, состоял всего из одного зала, крышу которого поддерживали столбы и колонны; в центре находилось святилище Амона; в дальнем конце были расположены три комнаты, посвященные Амону, Мут и Хонсу. Такое малое количество помещений могло быть достаточным для храма в пригороде столицы.

Храм в Луксоре. Реконструкцию выполнил Нот, главный комиссар по общественным зданиям. Наличие меньшего по размеру здания сбоку от храма – лишь предположение. На противоположном берегу расположен «западный конец города», где находятся гробницы и заупокойные храмы

То, что планы этих храмов сейчас кажутся нам крайне сложными и запутанными, объясняется тем, что храмы не строились по единой схеме. Планы таких святилищ, как храм в Луксоре и особенно храм в Карнаке, были результатом работы многих рук. Каждый царь, когда честолюбие разжигало в нем жажду что-нибудь построить, задумывал какое-нибудь новое дополнение к храму фиванского Амона и желал, чтобы его замысел был, если это возможно, лучше всех предыдущих проектов; но лишь немногим