Тогда скорпион Тефен заполз под дверь и укусил сына хозяйки, который умер. Но когда Исида услышала, как горюет мать, ее гнев прошел, она положила руку на ребенка и воскресила его. Позднее, уже в болотах, Исида сама родила сына Гора, которого богиня Севера Буто
Пока Гор рос, таким образом, в болотах, Исида странствовала по миру, разыскивая сундук с телом Осириса. Ее спровождал Анубис, бог с головой шакала (по одной из версий Анубис – плод тайной любви Осириса и Нефтиды). Наконец она нашла то, что искала. Морские волны вынесли сундук на финикийское побережье возле города Библа, и дерево, между ветвей которого сундук застрял, выросло так быстро, что полностью скрыло его. Но царь той страны восхитился этим огромным деревом, приказал его срубить и поставил его, вместе со скрытым внутри гробом, под свой дом в качестве столба. Там его нашла Исида, которая поступила к этому царю на службу кормилицей; она открыла, что на самом деле она богиня, и вынула гроб из столба. На корабле она привезла гроб в Египет и там в одиночестве оплакала тело своего мужа. Затем она спрятала гроб и отправилась в священный город Буто, чтобы заботиться о своем сыне. Но Сет, охотясь при свете луны, нашел спрятанный гроб и обрушил свой гнев на мертвое тело своего соперника: он разорвал это тело на куски и разбросал их по всему Египту. Тогда Исида проплыла по болотам в лодке, отыскивая различные части тела своего мужа.
Каждую из них она хоронила там, где нашла, и люди почитали каждое из этих мест как могилу своего благодетеля Осириса – например, город Бусирис в дельте, где был погребен позвоночник этого бога, и Абидос, где в маленьком ларце покоилась его голова (по другой версии, Исида собрала части тела мужа, а Анубис забальзамировал тело Осириса. –
В других легендах также говорится о битве между Гором и Сетом, и эти легенды первоначально могли не иметь ничего общего с той, которая изложена выше. В одной мы читаем, что Сет и Гор были два брата, которые в прошлом делили между собой Египет. В другой говорится, что Гор принял вид огромного солнечного диска с яркими крыльями и после долгой борьбы с Сетом и его сторонниками одержал победу возле города Идфу (Эдфу). Поэтому в храмах над всеми дверями помещали изображение крылатого солнечного диска – образ Гора, чтобы оно изгоняло всех нечистых духов из священного здания. Это украшение, которое так часто вырезали над входами в храмы, можно увидеть в начале этой главы.
Царь Сети I подносит вино Осирису, «главному богу запада (т. е. царства мертвых), великому богу, господину Абидоса, Уеннофре, господину вечности, правителю вечности». Позади Осириса стоят «великая Исида, божественная мать» и «Гор, сын Исиды и Осириса»
Это почти все, что нам известно из египетской мифологии. Боги, упомянутые в этих легендах, – Осирис, Исида, Гор, Сет – стали для нас почти такими же реальными, как обитатели греческого Олимпа. Но бесчисленные египетские боги, известные нам только по богословским сочинениям или изображениям в храмах, остаются для нас, как я уже сказал, совершенно бесплотными тенями. Если бы, например, мы собрали вместе все, что сказано в текстах о Птахе и Амоне, великих богах Фив и Мемфиса, то обнаружили бы, что в этих текстах нет ничего, имеющего отношение к каким-либо легендам (которые должны иметь боги такого ранга). И последнее: было бы глубочайшим заблуждением утверждать, что египетские божества были просто абстрактными призраками, какими они кажутся нам. Мы просто слишком мало знаем о них. Много веков великий бог солнца Ра казался точно таким же безликим, как все остальные божества, пока, благодаря счастливому случаю, не были обнаружены два длинных отрывка из мифа о нем, и он стал тем одушевленным образом, который мы знаем теперь.
По W., iii. 349 – рисунок из гробницы Хау. Дерево, вероятно, именно то дерево Абатон, которое растет у могилы Осириса, о котором Плутарх говорит в De Iside, 20. Над птицей надпись: «душа Осириса»
Почитатели этих богов всегда были им верны, и каждый человек старался угодить если не всем богам, то по меньшей мере богу своих родных мест. Он приносил первые плоды своего урожая служителям этого бога[207], избегал того, что ненавидел этот бог, и заботился о любимом животном своего божества. А чтобы «бог не разгневался на него, он торжественно отмечал праздник своего бога и повторял свои праздники много раз, он превращал самую дальнюю комнату своего дома в небольшую часовню и помещал в ней маленькое изображение этого бога; он клал свои дары на каменный стол для жертвоприношений и каждый день читал перед образом бога свои молитвы. Во дворе своего амбара или возле пресса для выжимания винограда[208] египтянин строил маленькое святилище в честь богини Рененутет («владычица плодородия», хранительница урожая») и ставил в нем стол для приношений с вином и цветами. Это было не просто показное благочестие, по крайней мере у людей серьезных, поскольку один из их мудрецов учил: «В святилище бога шум отвратителен для него. Молись о себе с любовью в сердце, а слова оставляй в нем скрытыми; проси, чтобы бог смог исполнить твою нужду и принял твой дар». Но эти и другие личные благочестивые дела отступали далеко на задний план перед благочестивыми пожертвованиями государства.
Государство делало – или, если говорить в египетском стиле, царь делал для богов, особенно в эпоху Нового царства, так много, что можно считать, что государство по-настоящему поддерживало религию страны. Только государство и жреческое сословие отвечали за ее процветание, а народ при таком положении дел был «пятым колесом в телеге». Царь строит храм, царь дарит сокровища, существуют длинные списки пожертвований, о которых сказано, что это царские дары; и почти ничего достойного упоминания не поступает от частных лиц. Точно так же именно изображения царя были в любом храме, и именно за царя в храме возносились молитвы. Нет ни одного упоминания о благочестивых прихожанах. Очевидно, богослужения в храмах были чисто официальными, и в таком случае вполне можно понять, почему они так и не достигли более высокого уровня.
Повседневные богослужебные обряды исполнял дежурный жрец[209] , и по нескольким источникам того времени известно, что они были в основном одинаковыми для разных богов. Кому бы ни воздавали божеские почести – Амону или Исиде, Птаху или умершему человеку, мы всегда видим, что статую божества украшали новыми румянами и новыми одеждами, а в священной часовне, где она хранилась, наводили чистоту и наполняли часовню запахом благовоний. Считалось, что бог такой же, как люди, и в его доме надо убираться, а его слуги должны помогать ему нарядиться.
Несомненно, подробности этих церемоний были разными в разных святилищах: например, в Фивах жрец должен был исполнять около шестидесяти обрядов, а в Абидосе считали, что достаточно тридцати шести. Однако формы и объекты культа, несмотря на различия в его деталях, были одинаковыми. Кроме того, жрец должен был, как правило, при каждом обряде читать предписанную для этого случая формулу.
В Абидосе[210] жрец вначале приносил в жертву благовония в гипостильном зале и при этом говорил: «Я прихожу к тебе, о великий, очистив себя. Когда я проходил мимо богини Тефнут, она очистила меня… Я пророк и сын пророка этого храма. Я прихожу делать то, что должно быть сделано, но не прихожу делать то, что не должно быть сделано»…
Затем он подходил к алтарю бога и снимал глиняную печать, произнося такие слова: «Глина сломана и печать ослаблена, чтобы эта дверь могла открыться; и все злое во мне я бросаю (таким образом) на
