— Сами видите, Андрей, погодка на Ривьере ни к черту. — Банкир тоже улыбнулся. — Я уже прозвонил пилоту «Гольфстрима». В пять вечера вылетаем в Гренобль. Здесь всего каких-то двадцать минут лета. Ну а оттуда нас уже подбросят в Шамони — это горнолыжный курорт во Французских Альпах.

На следующий день Бушмин встречал рассвет, стоя на просторном, обшитом деревом балконе третьего этажа единственного в Шамони четырехзвездочного отеля «Ле балкон дю Савой».

Вид, который перед ним открывался, надо сказать, был презнатный: впереди и чуть справа от него высился Монблан, высочайший пик Альп, обращенные к востоку склоны которого уже слегка окрасило в голубовато-розовые цвета невидимое пока еще из-за цепи горных вершин восходящее светило.

В отель они вселились в семь вечера, когда уже стемнело. Но теперь, с наступлением рассвета, Андрей мог в полной мере насладиться здешними великолепными видами: долина Шамони протянулась на шестнадцать верст от селения Лез Уш до городка Аржантьер; курорт находился ровно посередке этой живописной долины, у самого подножия ледников величественного Монблана. Что еще немаловажно, — и в этом пункте Андрей должен был отдать должное умению Захаржевского выбирать наблюдательный пункт, — Шамони расположен как бы на перекрестке трех стран — Франции, Италии и Швейцарии (до границы всего пятнадцать километров через перевал Лэ-Монте). Так что, случись такая необходимость, «эмиссары Кремля» могли бы с легкостью достичь территории любой из этих стран, воспользовавшись вертолетом, благо служба воздушного такси здесь функционировала безукоризненно, либо проехав до указанного им контрагентами географического пункта арендованным здесь же автотранспортом по знаменитой, головокружительно прекрасной дороге Route des Grandes Alpes.

Но не эти райские красоты, конечно, занимали сейчас ум Бушмина более всего. Он думал о том, что их странная совместная с банкиром Захаржевским миссия может закончиться ничем. Он не знал, как это может отразиться на Больших Государственных Делах, — мог лишь предполагать, что проблему так или иначе решат, но зато был твердо уверен, что такой вот расклад, при котором «тайные эмиссары» могут остаться вообще не у дел, лично для него, для Кондора, был бы самым оптимальным.

Едва он хотел вернуться в номер за сигаретами и пепельницей, как в кармане у него призывно запиликал мобильник (вернее сказать, смартофон фирмы «НОКИА» новейшей модели, совмещающий в себе функции сотового телефона, миниатюрной цифровой камеры, диктофона, органайзера, датчика поисковой системы Джи-пи-эс и сверхпортативного компьютера — весит эта навороченная вещица, правда, поболее обычной «трубы», но не намного — 160 граммов).

Андрей раскрыл смартофон, сверился с номером, затем взглянул на жидкокристаллическое табло. На экранчике он увидел фасад отеля с остроконечной крышей и маленькую человеческую фигурку на одном из балконов третьего этажа. Спустя две или три секунды он наконец допер: на экранчик выведено отснятое кем-то с расстояния примерно в двести или двести пятьдесят метров изображение отеля «Ле балкон дю Савой», а человечек, торчащий на одном из балконов, не кто иной, как он сам.

Сообразив, что Подомацкий находится у одного из подъемников канатной дороги, который уже включился в работу и где образовалась небольшая очередь ранних пташек из числа любителей горнолыжного спорта, и что он оттуда снимает его на фоне отеля при помощи такого же смартофона, Андрей поднял руку и сделал приветственный жест.

— Привет, — сказал он в трубку. — Ты давно уже здесь?

— Гуд мо-онинг, чи-иф, — отозвалась трубка голосом Лешего. — На языке какой страны вы предпочитаете говорить в это прекрасное альпийское утро?

— У тебя, я вижу, сегодня приподнятое настроение?

— Отнюдь. Почти всю ночь провел за рулем. Приехал час с небольшим назад, оформился в отеле. Соседнее строение, слева от вашего.

— Все сделал, как договаривались?

— Да... посмотрел... проверил... кое-что взял с собой... Какие у вас планы?

— Еще не определились. Отдыхай. Если понадобишься, я тебе прозвоню. Устал в дороге?

— Да нет, не очень. В одном месте только под снегопад попал, а так по всей трассе погода была нормальная. Да и арендованный джипешник не подвел.

— Ладно, я понял, Леший. Отдыхай пока, ближе к обеду, надеюсь, что-то прояснится. Тогда и поговорим.

— Минутку, Андрей. Я тебе сейчас «качну» пару клипов. Я тут еще в Антибе кое-кого заснял, кажется, ходили за вами. Сам посмотри, может, признаешь кого или какие-то мысли по этому поводу возникнут?

Подомацкий, «качнув» своему старшему напарнику два файла с оцифрованными картинками, отснятыми им еще вчера, когда вся их компания находилась в Антибе, ушел со связи.

Первый клип Леший заснял на одной из тихих улочек этого средиземноморского города, в окрестностях ресторана «Ле Вобан», куда Захаржевский и Ко заглядывали вчера днем с целью откушать морских деликатесов. Вероятно, внимание Подомацкого привлек темно-синий «Пежо», припаркованный чуть наискосок, через дорогу, от входа в ресторан, в котором, если судить по таймеру, в этот момент находилась компания, состоящая из двух мужчин и трех девушек. Леший успел его отснять в тот момент, когда какой-то тип, стоявший на тротуарчике и смотревший, кажется, в сторону окон расположенного через улицу «Ле Вобан», уселся в «Пежо» со стороны кресла пассажира, после чего машина отлипла от бровки и покатила по улочке вниз, в сторону набережной.

Этот субъект, которого Леший умудрился как-то, оставшись при этом, кажется, незамеченным, заснять накоротке своей камерой, был не то что знаком Бушмину. Нет, дело здесь в другом: этот парень лет двадцати пяти или чуть постарше, одетый в светлый плащ, расстегнутый на груди, без головного убора, был похож скорее на жителя одной из кавказских республик, нежели на молодого француза (хотя они тоже зачастую представляют собой здесь южный, средиземноморский тип «хомо сапиенс»), или, к примеру, на выходца из стран Магриба, каковых сейчас, особенно алжирцев, во Франции хоть пруд пруди.

Второй «файл», полученный от Лешего, оказался еще интересней: Подомацкий умудрился заснять своей камерой автомобильную парковку возле одного из приморских авиатерминалов, предназначенного для обслуживания частных авиарейсов (именно отсюда, с этой площадки, Захаржевский, Бушмин и К0 вчера на арендованном «Гольфстриме» вылетели в Гренобль, откуда затем перебазировались в Шамони). Время съемки — 17.05. Объект внимания Подомацкого: уже знакомый синий «Пежо» и припарковавшийся рядом с ним джип «Тойота». Из «Пежо» вышел уже знакомый парень в светлом плаще, который, кажется, следил за их компанией, пока они гуляли по Антибу и обедали в «Ле Вобане». А из джипа показались двое мужчин, один из которых оказался очень фактурным дядей: мужик лет тридцати, как минимум в два метра ростом, широкоплечий, настоящий богатырь.

Наружность этой троицы почти не вызывала у Бушмина сомнений в том, что они, все трое, — вайнахи.

Слишком часто он имел дело с подобной публикой, чтобы не научиться распознавать их с первого взгляда, едва ли не на ментальном уровне.

При одном только взгляде на богатыря у Андрея сразу же засосало под ложечкой: не тот ли это, часом, гигант-вайнах, которого, одетым, правда, в камуфляж и шлем-маску, он видел не так давно на одной из грозненских улиц, где они едва не попали в смертельную западню?

«Нет, этого не может быть, — промелькнула в голове успокаивающая мысль. — Чечены? Откуда они здесь могли взяться?»

Но следом пришла и другая мысль, уже более тревожная: «А разве такое невозможно? — подумал он. — Эмиссары Масхадова уже давно облюбовали Францию в целом и некоторые средиземноморские городки в частности. Согласно регулярно пополняющимся разведданным лидеры некоторых влиятельных чеченских тейпов, а также состоятельные московские чечены имеют здесь даже кое-какую недвижимость. В Ниццу и Канны они не суются, предпочитая приобретать собственность в небольших городках. Кстати, именно здесь, на Ривьере, еще сравнительно недавно проходили переговоры между представителями чеченской оппозиции и отдельными околокремлевскими деятелями. Мышиная возня, не более того... Переговоры закончились полным провалом. Тем не менее сам факт их проведения в таком месте говорит о том, что у отдельных вайнахов, оппозиционных Кремлю и его ставленнику Кадырову, имеющих до сих пор тесные связи со спецслужбами и благотворительными фондами из отдельных — отнюдь не бедных — арабских стран,