крючке, где обычно висят кухонные полотенца, – с учетом сложившейся вокруг них обстановки, он предпочитал держать оружие под рукой.
Она поднялась со своей табуретки. Стас не любил, когда кто-то просит «подержать» его личное оружие, но Анна и не думала дотрагиваться до его «пушки»… Она лишь чуть наклонилась вперед, пытаясь прочитать надпись, сделанную по-литовски и украшающую одну из щечек рукояти, а затем, вернувшись за стол и приняв прежнюю позу, вопросительно посмотрела на Нестерова.
– Это наградное оружие?
– Да.
– Кто вас наградил им, если не секрет?
– Министр внутренних дел… теперь уже бывший.
– За поимку тех бандитов, о которых вы рассказали в связи с личностью Харона?
– В том числе и за эту операцию.
Она кинула на него внимательный взгляд.
– Стас, а из-за чего вы ушли из органов? Из-за того, что вы – русский?
На вас, наверное, оказывалось давление? Хотя, как я успела убедиться, вы превосходно владеете литовским языком…
– Давление? Из-за того, что я русский? – Нестеров неопределенно хмыкнул. – Конечно, здесь, как и повсюду, отдают предпочтение своим, этнически чистым кадрам… Но я не сказал бы, что меня третировали на службе из-за того, что я не литовец. Вот если бы я вздумал претендовать на какой-то серьезный пост в бизнесе или на госслужбе…
Не сомневаюсь, мне тут же указали бы мое место…
– Я заметила, что ваши ближайшие помощники – литовцы…
– А что тут такого? – пожал плечами Нестеров. – У меня в штате были и «русскоязычные», и местные поляки. В Вильнюсе трудно быть шовинистом.
– У вас никогда не возникало желания уехать на свою «историческую родину»? Ведь здесь, как я понимаю, русским живется очень непросто…
Стас поднял свой стакан.
– Предлагаю выпить, Анна.
– Чиз-з…
Он сделал небольшой глоток. Что-то мешало ему наслаждаться обществом этой чертовски привлекательной молодой женщины, равно как и бархатистым вкусом шотландского виски «Ройял хайлендер» – «Королевский горец», – изготовленного из отборных сортов солода, на винокуренном заводе, раскинувшемся на берегу реки Спей в графстве Мори…
Неспокойно у него было на душе, будто он не знал и не понимал чего-то такого, из-за чего уже вскоре события могут принять для них самый неожиданный оборот… «Она то ли знает о моем разводе, – подумал он, – то ли доперла до всего своей женской интуицией…» – Так почему вы до сих пор не перебрались в Россию? – глядя на него своими переливчатыми зелеными глазами, спросила Анна. – Я просто хочу понять тех своих соплеменников, кто живет в странах Прибалтики… Вам ведь здесь жить некомфортно…
– А мне и здесь неплохо, – усмехнулся Нестеров. – В конце концов, я тут родился…
– Мне кажется, вы просто пытаетесь уйти от ответа…
– Хотите знать правду?
– Да, конечно. Интересно понять психологию людей, которых местные власти причисляют к людям «второго сорта».
– Ладно, слушайте, – сказал Нестеров, выковыривая сигарету из пачки. – Во-первых, я могу говорить только о себе… Так вот… Лично я, Анна, недолюбливаю русских людей…
Головина сделала удивленные глаза.
– На меня это тоже распространяется?
– Нет, иначе я не имел бы с вами никакого дела.
– Ну что ж… А за что вы недолюбливаете русских?
– Прежде всего за то, что они сами себя не любят, – криво улыбнулся Нестеров. – За отсутствие взаимовыручки, чувства локтя… за «святую наивность», за «долготерпение» и за многие другие грехи… Только не подумайте, что я целыми днями размышляю над этим… Я часто бываю в Москве да и вообще в России. Тем более что Калининград под боком…
Москва вроде бы «цветет и пахнет», но если присмотреться, если немного пожить в вашей среде, то впечатление зачастую складывается… удручающее… Не секрет, что многие наши «прибалтийские» русские недолюбливают коренных россиян, ну а те, в свою очередь, не все, конечно, но многие, считают нас чужаками, «фашистами»…
– Так могут говорить только идиоты… недалекие люди.
– Уверяю вас, Анна, полно таких… А тот новый «3акон о гражданстве», который недавно принят в России… Его ведь принимали не американцы, не евреи и не латыши с эстонцами… Президент Путин – русский. Премьер Касьянов – русский. Большинство депутатов тоже называют себя русскими.
Но когда происходят такие вот вещи, когда любое слово у российских властей – обман, а любое дело – воровство, у большинства «закордонных русских», пусть даже имеющих проблемное существование, пропадает всякое желание возвращаться на «историческую родину»… Тем более что сейчас технически это уже почти невозможное дело.
– Я вижу, у вас наболело…
– У меня как раз все более или менее нормально, – сказал Нестеров. – А вот если я решу распрощаться с моим литовским гражданством и попытаюсь зацепиться в России… Тогда имя мое будет на долгие годы – Никто…
Беседовать в кухне на подобные темы Стас терпеть не мог. Тем более сейчас не стоило пускаться в такие разговоры, поскольку они совершенно в стороне от их общего дела.
– Не знаю, что на меня нашло, – сказал он, посмотрев на Головину. – То ли от виски, то ли… еще от чего-то, но меня, как видите, потянуло на пустой треп.
Он не успел заметить, как Анна, оказавшись у него за спиной, принялась массировать своими на удивление сильными и ловкими пальцами мышцы его предплечий и шейные позвонки…
Контакт между ними, ощутимый, плотный, с немалым, как показалось Нестерову, чувственным зарядом, был оборван после того, как Стас осторожно снял женские руки со своих плеч.
– Однако пора отдыхать… Если завтра не случится ничего экстраординарного, нам придется расширить зону поисков за пределы нашего столичного города.
Глава 22
ОШИБКА В ОБЪЕКТЕ
В два часа пополудни «Анна Головина», а на самом деле Мышка, загримированная под москвичку, отправилась обедать в славящийся своей отменной кухней ресторан «Эльдорадо», что входит в комплекс гостиницы «Холидэй Инн». Как обычно, в поездке по городу «клиентку» сопровождал сотрудник фирмы «Фалькон», несменяемый охранник Римас Мажонас. С ними была еще одна живая душа – Гертруда Францевна со своим переносным контейнером.
Последние двое, оставаясь в фойе ресторана, вынуждены были облизываться, наблюдая через стекляную дверь, как перед молодой рыжеволосой женщиной, посаженной за отдельный столик, суетится официант, как он доставляет ей на подносе различные яства и как славненько она перекусывает, сидя за столиком в гордом одиночестве.
– Видишь, Гертруда Францевна, как к нам относятся? – проворчал Слон, усаживаясь в фойе на диван, откуда ему было удобно наблюдать через стеклянную дверь за своей занятой трапезой клиенткой, и ставя корзинку рядом с собой. – Будто мы с тобой не родные… Дискриминация, блин, натурально… Говорят, что бодигардам и кошкам вход в ресторан запрещен… Пока кое-кто… нагленькая москвичка… уписывает вкуснятину за обе щеки, мы с тобой тут едва с голоду не подыхаем…
По правде говоря, от голода они нисколько не страдали. Потому что Мышка, перед тем как они покинули съемную квартиру, накормила их в соответствии с вкусами каждого: Гертруда Францевна получила порцию «Ройял конин» из молодой телятины, а Слон единолично расправился с курицей, запеченной целиком в СВЧ-печке. Так что ворчал Слон для проформы, чтобы развлечь себя и свою четвероногую спутницу.
