коробке.
– Значит, на вопросы пока не желаем отвечать? Ладно, зайдем с другого боку! – сказал Михеев. – Вернемся на несколько суток назад. А именно, к тому эпизоду, когда тебе позвонил «стукач» и попросил срочной встречи! Сначала прослушаем фрагмент записи.
Михеев взял со стола диктофон. Достал из внутреннего кармана микрокассету – это копия той, что была изъята из служебного сейфа старшего оперуполномоченного УФСКН Костина.
Вставил кассету, включил воспроизведение.
В кабинете зазвучали мужские голоса.
– Спасибо, что пришел, командир!
– Спасибо в стакан не нальешь… Артем, надо иметь очень веский повод, чтобы позвонить мне в субботу вечером и потребовать срочной встречи! Что стряслось?
– Кажется, я запалился. Вчера работал на фасовке в ночную смену!
– Где? У кого?
– На пакгаузе у «фармакомовцев»!
– На том, что в порту?
– Э-э… Я о другом хочу сказать… Две фуры встали под разгрузку…
– Слушай! Ты мне тут мозги не компостируй! На каком пакгаузе?! И что за фуры!
– Да погоди, командир! Я же сам тебе позвонил… Расскажу все, что знаю… Но не дави на меня, ладно?
– Артем, как у тебя с памятью? Ты часом не забыл, кто тебя от статьи отмазал?! Ты пока не отработал!
– Я стараюсь, командир! И я пришел к тебе сегодня не с пустыми руками!
– Ну-ну… Посмотрим. Присаживайся сюда, на лавку! И рассказывай, что у тебя на этот раз стряслось!
Михеев поставил запись на паузу.
– Костин, где ты встречался с этим своим «стукачом»? И когда? Назови время и место. И еще… Кому ты давал прослушивать эту вот запись, которую ты сделал во время встречи со своим «сексотом»?
– Гы… – Костин ухмыльнулся. – У тебя лицо фиолетового цвета.
– Слушай… Не дуркуй тут! Отвечай на поставленные вопросы! Где и когда ты встречался с Синицыным в последний раз?! Если, конечно, не считать того раза, когда ты его застрелил, а перед этим еще и подверг пыткам!
– Гы-гы… А теперь похож на арбуз! Не-еее… На свеклу! Не знал, что у свеклы бывают глаза и уши!
Глотов пнул подследственного мыском ботинка по щиколотке.
– Сейчас сам в репу получишь!
Михеев, обменявшись взглядом с оперативником, продолжил общение с подследственным.
– Костин, мы знаем больше, чем ты думаешь! Нам удалось установить, что ты встречался со своим агентом по прозвищу Студент в ночь с субботы на воскресенье! Могу назвать и точное место – городской парк возле Литовского вала!
«Оп-па… – промелькнуло в голове у Костина. – А вот это уже крупный прокол, гражданин следователь! В той записи, что я сделал «на всякий пожарный» по ходу встречи с Синицыным, в записи, которую вы изъяли из моего сейфа, нет ни слова о том, где мы с ним беседуем… Тэк-с… И что из этого следует? Блин… Голова совсем не соображает… Что они вкололи на этот раз? Капитально пробирает… О чем важном я сейчас думал? О чем?! Ах да! О том, что разговор состоялся в парке, знали лишь двое! Кто-то реально пытал Синицына… Что-то хотели у него вызнать! И многое выпытали! И этот «кто-то» точно – не я! Значит…»
Глотов опять пнул его ногой – на этот раз попал по коленке.
– Помогай нам, Костин! Вспоминай! Рассказывай! Мы твои друзья! Ты среди своих! Но как мы можем тебя отмазать, если ты ничего не рассказываешь?!
– Алексей, – Михеев подался чуть вперед. – Мы реально хотим тебе помочь! Скажи, Студент открыл тебе, где именно находится тот пакгауз, где он похитил ампулы с неким препаратом?
– Ты – вампир, да? Гы… Пьешь кровь у простых смертных?! Вурдалак! Оборотень!
– Отвечай на вопрос.
– Это ты убил Студента? И выпил всю его кровь?! Или этот… друг твой? Банда кровососов! Упыри.
– Костин, хватит ломать комедию!
– Хрипатый! Почему у тебя рожа белая?! А губы в кровище! И еще… еще эти… клыки!
Послышался звонкий звук затрещины.
– Костин, ты роешь себе яму! – прошипел Михеев. – И не только одному себе! Ты же за собой еще кучу народу потянешь!
– Чур меня, чур! Крест святой… Божия печать… Всем ненавистникам молчать!
– Так ты будешь отвечать на вопросы? Или предпочтешь сдохнуть?! К примеру, от сердечного приступа?
Костин вдруг заговорил.
Голос его был хриплым, срывающимся. Временами он переходил на свистящий шепот, и тогда присутствовавшим приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова…
– В королевстве, где все тихо и складно…
– Не понял, Костин? – Важняк уставился на подследственного. – О чем речь?
– Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь…
– Что ты несешь?!
– А тем временем зверюга ужасный, коих ел и коих в лес уводил…
– Какой такой «зверюга»?! Не понимаю.
– А в отчаявшемся том государстве, как войдешь, так сразу наискосок…
– Что это с ним? – удивленно спросил важняк. Он посмотрел на Глотова. – Это какие-то выплески? Аллюзии? Как это понимать?
– Песня вроде такая есть, – подал реплику опер Мухин, коллега Глотова. – Где-то слышал. Хотя и не уверен.
– В бесшабашной жил тоске и гусарстве…
– Костин, ты в своем ли уме?! – прошипел важняк. – А ну прекрати! Здесь тебе не концерт!
– …бывший лучший королевский стрелок…
– Костин, отвечай на вопросы! Кто дал тебе заказ на «фармакомовских»?
– …а не то тебя – раз-два – и в тюрьму…
– Кому ты звонил в Москву?! Кому из своих сослуживцев?!
Подследственный вдруг забормотал:
– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…
– Прекрати дурить, Костин?! У кого ампула?!
– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…
Бормотание наконец смолкло. Подследственный перестал реагировать на вопросы. Сидел, прикрыв глаза, временами заваливался то назад, на спину, то вбок. И если бы его вовремя не подстраховал оперативник, придерживая сзади за плечи, то Костин наверняка свалился бы на пол.
Со стороны происходящее в одном из следственных кабинетов СИЗО № 1 выглядело бы, наверное, жутковато. Но присутствующие здесь служивые, а именно важняк Михеев и двое оперативников, один из которых, Иван Глотов, вернулся в кадры УВД самого западного российского региона лишь месяц назад, видели в своей богатой на события жизни еще и не такое.
Михеев собрал бумаги со стола. Спрятал их в папку, а ее сунул в портфель. Туда же он убрал и диктофон, предварительно выщелкнув из него микрокассету с ценной записью.
– Что-то не сработала на этот раз «фармацевтика», – устало, ворчливым тоном сказал он. – Плохо. Очень плохо. И про рыжую пока так ничего и не узнали!
– Если она приныкалась где-то, значит… Значит, она что-то знает, – сказал Глотов. – Иначе давно бы уже объявилась!
– Может, ее эти, из наркоглавка, как-то предупредили? – высказал догадку другой опер. – Или того круче – держат эту Панову где-то в своем конспиративном адресе?!
