{348}). Если бы Стини пожелал выполнить официальные инструкции, данные ему королем, он должен был бы сразу прекратить военные действия и вернуться в Англию. Но, похоже, подобная мысль даже не пришла ему в голову. Он находился на Ре и намеревался там оставаться до тех пор, пока ларошельцы не передумают, а французские протестанты не поднимут всеобщего восстания против своего короля.
Надо отметить, что Бигер и Субиз возвратились на Ре в сопровождении сотни жителей Ла-Рошели, добровольно пожелавших присоединиться к английской армии.
И тогда, в последних числах июля, началась осада крепости Сен-Мартен-де-Ре, в которой закрылся со своими отрядами Туара. Осаде было суждено продлиться три месяца.
Начиная с этого момента, у Бекингема было две задачи: удерживать позиции и мешать доставке подкреплений и съестных припасов для Туара. Поначалу осада проходила без особых сложностей. 28 июля главный адмирал написал государственному секретарю Конвею: «Я намереваюсь, с Божьей помощью, полностью изолировать крепость как со стороны суши, так и со стороны моря. Я приказал рыть траншеи столь быстро, сколь это возможно и сколь это позволяет продолжительность светлого времени суток. На море я расположил перед крепостью хорошо вооруженные суда и выстроил в линию шлюпки, преграждающие доступ к стенам. […] Когда все закончится, надеюсь, другая крепость, Ла-Пре, падет быстро. Лучшее средство заполучить Сен-Мартен – голод. Французов там много, у них хорошая артиллерия и запасы зерна, соленой рыбы и вина. Их предводитель [Туара] поставил на карту свою честь и благополучие…» {349}
Все происходило в согласии с законами цивилизованной войны. Как-то раз Бекингем послал Туара дыни, а тот в благодарность прислал воду, настоянную на цветках лимонного дерева, и «кипрскую пудру» {350}. Но время шло, и англичанам стало не хватать припасов и солдат. Было ясно, что захватить Ре и надолго закрепиться там можно, только получив значительное подкрепление. Август и сентябрь прошли в переписке Бекингема с Карлом и его министрами. Бекингем проявлял все большее беспокойство и торопил, а его английские корреспонденты рассыпались в извинениях. Совершенно очевидно, что судьба экспедиции решалась в Лондоне и в британских портах в не меньшей степени, нежели подле Сен-Мартена.
Увы, главный адмирал все время получал разочаровывающие сообщения. И дело было не в нежелании Карла I: он сам содрогался при виде того, как медленно исполняются его приказы. Казалось, все сговорились, чтобы не допустить оказания помощи Бекингему: некомпетентность, сопротивление солдат и офицеров, нехватка денег, неблагоприятные погодные условия.
Поначалу король верил в лучшее. Скоро («через восемь дней») он пошлет-де первые отряды в четыреста человек и 14 тысяч фунтов стерлингов наличными, затем – «два отряда по тысяче солдат каждый» и две тысячи шотландцев под командованием лорда Мортона и сэра Уильяма Бальфура. «Можешь с уверенностью рассчитывать на все это» {351}. Но проходили недели, а никто не появлялся. «Стини, мне очень грустно и стыдно за наше промедление в посылке помощи, которая тебе нужна. Причина в том, что трудно найти матросов, а комиссары флота весьма нерадивы. Надеюсь, что, с Божьей помощью, у тебя скоро не останется повода жаловаться на нас, потому что через два-три дня граф Холланд отправится к тебе с подкреплением…» {352}«Через два-три дня»: письмо датировано 14 октября. Но Карл по-прежнему находился во власти иллюзий. Флот графа Холланда оказался заперт в порту непогодой. Он все же отправился в путь, но значительно позже.
Король был буквально болен от нетерпения: «Если мы не поможем Бекингему после столь прекрасного и славного начала его действий, это станет неизгладимым позором для меня и для всей Англии. Те, кто противится этому или затягивает дело, заслуживают того, чтобы их повесили в Тайберне» {353}. Однако на деле это ничего не изменило…
Бекингем видел, что, по мере того как проходили дни и ни один английский парус не появлялся на горизонте, его шансы на победу уменьшаются. Он чувствовал себя покинутым, брошенным на произвол судьбы. Конечно, письма Карла I были полны любви и дружеского чувства: «Стини, уверяю тебя, что ни расстояние, ни время не могут изменить мою любовь [love] к тебе. Я знаю, что ты и так понимаешь это, но неплохо, подобно тому, как ростовщик обожает созерцать свои сокровища, чтобы ты был уверен в обладании самой редкостной, самой ценной вещью на свете, каковой является истинная дружба» {354}. Разумеется, Стини был счастлив получить эти свидетельства верности, но он предпочел бы оружие, припасы и снаряжение.
Тем временем еще можно было надеяться на два удачных поворота событий: в Ла-Рошели и Сен- Мартене.
Ла-Рошель. После прибытия Бекингема на остров Ре, положение дел в гугенотском городе и вокруг него изменилось. Узнав о присутствии англичан на побережье Ониса, Людовик XIII решил любыми средствами помешать захвату большого торгового порта. Он прибыл туда вместе с армией, сопровождаемый братом Гастоном и кардиналом. Ла- Рошель оказалась отрезанной со стороны суши. То было начало осады, продолжавшейся восемь месяцев и вошедшей в историю.
На этот раз ларошельцам было не до сомнений: помощь английского флота стала для них необходимой. Однако Бекингем уже не чувствовал себя таким уверенным победителем, как в июле. 22 сентября он заключил с властями Ла-Рошели соглашение: тысяча раненых англичан будет размещена в городе, а пятьсот гугенотов присоединятся к английским войскам, осаждающим Сен-Мартен. Поскольку в это время герцог Роган наконец поднял восстание протестантов на юге, у ларошельцев и Бекингема появилась надежда.
Однако главную надежду подавали Туара и Сен-Мартен: защитники крепости слабели. У них больше не было хлеба и питьевой воды. 5 октября Бекингем принял парламентеров, пришедших оговорить условия сдачи крепости. Неужели близится конец испытаний? Англичане верили в это. Но спустя два дня случилась катастрофа: буря разметала линию английских кораблей и шлюпок, блокировавших доступ к Сен-Мартену с моря, и французские корабли под командованием капитана Болье-Персака прорвали блокаду, доставив осажденным оружие и продукты, которые позволили им продолжать сопротивление. В ходе операции Бекингем проявил себя храбрецом. «Его Светлость продвинулся очень далеко в море, пустив против французов брандеры, однако многие наши солдаты вели себя очень плохо, – написал Би- гер Конвею. – Против нас дул очень сильный ветер, и в море начался отлив, так что солдаты крепости могли отталкивать брандеры длинными шестами, а французам удалось прорвать наш барьер из лодок, соединенных между собой канатами. Таким образом крепость получила провизию» {355}.
Теперь Бекингем уже не мог надеяться на то, что Сен- Мартен сдастся из-за голода. Порой казалось, он впал в отчаяние. Он послал к Людовику XIII парламентера с предложением мира, но Ришелье ответил, что не станет вести переговоров, пока хоть один английский солдат остается на французской земле {356}. Бекингему оставалось либо уступить, либо дожидаться прибытия
