У царских врат стою. Христос, прости её, похожую На Мать Твою! 1925

На Сайме

Чего здесь больше, капель или игл? Озерных брызг или сосновых хлопьев? Столетний бор, как стомачтовый бриг, Вонзился в небо тысячами кольев. Сбегают тени стрельчатой грядой На кудри волн по каменистым склонам, А лунный жар над розовой водой Приколот одуванчиком зеленым. Прозрачно дно. Озерные поля Расшиты желтыми шелками лилий. Глухой рыбак мурлычет у руля Про девушку, которую убили. В ночную воду весла уронив, Дремлю я, сердце уронив в былое. Плывет, весь в черном бархате, залив И все в огнях кольцо береговое. Проснулся ветер, вынырнув из трав, Над стаей туч взмахнул крылом незримым… И лунный одуванчик, задрожав, Рассыпался зеленоватым дымом. 1925

«Ты брошен тоже, ты поймёшь…»

Ты брошен тоже, ты поймёшь, В дурманы вглядываясь строже, Что счастье, если и не ложь, — На ложь мучительно похоже. Тот, первый, кто вином любви Уста раскрывшиеся нежил, Не слеп от нынешней крови И в нашей брошенности не жил. Тот, первый, в райском терему Лаская кроткую подругу, Не шёл в хохочущую тьму По кем-то проклятому кругу. А мы идём. Над нами взгляд Безумия зажжён высоко. И каплет самый чёрный яд Из окровавленного ока. Что сердца лёгкая игра Тяжёлому земному телу? Быть может, уж давно пора Мечту приговорить к расстрелу. А мы в безлюдье, в стужу, в дым Несём затравленность обетов, Мы, как Евангелие, чтим Бред сумасшедших и поэтов. И, вслушиваясь в злую ложь, Горим, с неоспоримым споря… Ты брошен тоже, ты поймёшь, Что счастье выдумано с горя. 1924

«Пели над окнами клёны…»

Пели над окнами клёны. Ночь отгорала. Струясь По полу, сгустком зелёным Лунная кровь запеклась. Ночь отгорала. В гостиной Не зажигали огней. Зло говорили и длинно О прожитом и о ней. Кто-то, чуть видимый в кресле, Долгий закончил рассказ
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату