– Нашли убийцу! Так значит, это не вы?

– Конечно, нет. Как вы могли подумать?

– Ну, ладно. И все же я не хочу иметь с вами дела: вы разбили мою семейную жизнь.

И тогда Холанд задал вопрос, который мучил его в данный момент больше всего.

– Вы говорили вашей жене, что я ходил к Фей?

– Жене? Думайте, что говорите! Неужели я стану докладывать ей, что рекомендовал эту девку своим знакомым.

Кен облегченно вздохнул и похлопал Паркера по плечу.

– И если можно, не говорите об этом и Энн.

– Я не собираюсь ставить вас в дурацкое положение, – обиделся Паркер. – Для нас обоих это был хороший урок.

– А как чувствует себя ваша Мези?

– Она похожа на великомученицу. Она спокойна, словно ей дали наркоз, и очень вежлива со мной. Понадобятся месяцы, чтобы это забылось.

– Купите ей хороший подарок. Меховое манто, например.

– О, как вы распоряжаетесь моими деньгами!

– Отсюда вывод: никогда не признавайтесь жене в своих грехах… Но не стоять же нам здесь целый день! Вы поедете или нет?

Устраиваясь в машине Паркер с любопытством поглядывал на Холанда: ему казалось, что рядом находится совсем новый, незнакомый человек, от которого веет уверенностью, силой и энергией.

– Что же произошло на самом деле? Расскажите мне.

– Я знаю не больше вашего. Я пошел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, он меня задержит. Не тут-то было. Лейтенант сказал, что убийца уже задержан и чтобы я убирался восвояси. Ну, а я не заставил себя уговаривать.

Машина подъехала к банку, и Паркер спросил:

– Вы расскажете что-нибудь Энн? Кен покачал головой.

– Вы вели себя с женой, как мальчишка. Я постараюсь не повторить вашей ошибки.

Прошло пять дней, и Холанд в радостном предвкушении прогуливался по платформе. Через несколько минут подойдет поезд, которым возвращается Энн.

Холанд чувствовал себя спокойным и счастливым. Последние четыре вечера он потратил, чтобы подстричь лужайку, прополоть розы и навести порядок в доме. Все поручения, которые дала ему Энн перед отъездом, были выполнены. Кухня была покрашена, стекла вымыты, испорченная петля на калитке исправлена, автомобиль блестел…

Газеты много писали о той страшной ночи. Многие городские деятели были опозорены, отдельные полицейские чины полетели со своих мест, и среди них – капитан Джон Монтелли. Линдсей Барт должен был на ближайших муниципальных выборах занять руководящий пост в правительстве. Пресса сообщала также, что лейтенанту полиции Адамсу светят капитанские погоны.

Поезд медленно подползал к перрону, и Холанд увидел светловолосую головку Энн, которая высунулась из окна. Она махала рукой, и через несколько секунд уже замерла в объятиях мужа.

– О! Кен!

– Дорогая! Как мне не хватало тебя!

– Все было хорошо? – спросила Энн, слегка отстраняясь: муж удивился ей вдруг затвердевшей линией подбородка и губ и легкой худобой, которая делала его еще привлекательней.

– Я в хорошей форме! – улыбнулся Кен.

– Да, ты изменился… Ты не скучал, по крайней мере? Ты.., ты выходил.., по вечерам?

– Не было время, дорогая. Я должен был выкрасить кухню и работал в саду.

– Странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?

– До чего же ты подозрительна!

По дороге домой Энн рассказала о своем путешествии в Лондон и, сидя рядом с женой в зеленом “линкольне”, Кен чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Они подъехали к дому.

– Посмотри на сад, – сказал Холанд. – Разве я не заслужил похвалы? А калитка? Видишь, как она легко открывается?

– Дорогой, кажется, мне надо снова уехать, – улыбнулась Энн, которая любовалась посыпанной гравием дорожкой и клумбой с розами.

– Это восхитительно! – захлопала она в ладоши, переводя взгляд на дом. – Ты даже вымыл окна!

– К вашим услугам, миссис, – отозвался Холанд, вынимая из багажника серый чемодан.

– О, Кен! – воскликнула вдруг жена. – Какой сюрприз! Он очарователен!

Кен проследил за ее взглядом.