спокойно и в безопасности – иначе, чем с Блэком: это был совсем другой человек.

Они ехали по шоссе в направлении кемпинга, и девушка разглядывала его обращенное к ней в профиль лицо. «Он очень привлекателен, несмотря на перебитый нос», – подумала она. И ей вдруг захотелось довериться ему.

– Алекс…

Китсон взглянул на нее и снова перевел глаза на дорогу: когда Джинни сидела рядом, он вел машину очень внимательно и осторожно.

– Тебя волнует что-нибудь?

– Да, по правде говоря. – Она поправила рассыпавшиеся по плечам медно-рыжие волосы. – Ты как-то спрашивал меня, откуда я знаю о броневике и днях зарплаты. Тебе это еще интересно?

Китсон удивился.

– Мне, конечно, хотелось знать, но, в общем-то, не мое это дело, – ответил он. – Почему ты вдруг об этом вспомнила?

– Ты очень хорошо ко мне относишься. Большинство мужчин на твоем месте стали бы приставать ко мне. Я тебе благодарна. И еще я хочу, чтобы ты знал – я не из гангстерской шайки.

Китсон покачал головой.

– Я никогда так и не думал.

– А Морган думал. Он считал, что я выкрала план ограбления у шайки, с которой работала, и пришла к нему, чтобы получить долю побольше. Он этого никогда не говорил, но я знаю: он так думал.

Китсон поежился, ощущая неловкость. Он точно знал, что Морган думал именно так.

– Что ж, все возможно. Я-то так никогда не считал…

– Я знала о выплатных днях и о бронемашине, потому что мой отец работал вахтером на этой исследовательской станции, – негромко сказала Джинни.

– Вахтером? – Китсон бросил на нее быстрый взгляд. – Ну, тогда ты, конечно, могла быть в курсе дела.

– Я не хочу выгораживать себя, – продолжала Джинни, откинув голову на спинку сиденья. – Мать моя была дрянная женщина, и, наверно, во мне тоже много плохого. Она бросила отца, когда мне было десять лет. Мать постоянно твердила: главное – деньги, без них никогда ничего не добьешься. Отец был хороший человек, но зарабатывал мало. Ко мне относился очень хорошо, только все равно я всегда думала о деньгах. Когда я выросла, эти мысли о деньгах стали еще навязчивее. Они изводили меня. У меня никогда не было хороших платьев. Редко удавалось сходить в кино. Все свободное время я простаивала у витрин роскошных магазинов и завидовала людям, которые могут купить то, что там выставлено. А мне так хотелось все это иметь! Отец иногда говорил о зарплате, которую привозят на станцию, и я думала: вот бы заполучить все эти деньги. Потом появилась новая машина – броневик. Отец считал просто безумием, что компания перестала страховать зарплату. Он говорил, что броневик очень просто угнать, что его можно спрятать в трейлере. Так что это была идея отца. Только не подумай, что он для себя, даже в мыслях, действительно допускал такую возможность. Совсем другой он был человек. Но я-то стала все чаще задумываться, как бы угнать броневик. У меня это просто превратилось в навязчивую идею.

Китсон теперь вел машину очень медленно: он слушал. Солнце, как раскаленный огненный шар, скатилось за горы.

– Отец был тяжело болен, – продолжала Джинни, обхватив сцепленными пальцами колено. – Ему оставалось два года до пенсии, и он старался дотянуть их, но в конце концов ему пришлось уйти. Сначала ему дали отпуск за свой счет, но, когда он не вернулся в положенное время, фирма его уволила. Пенсия погорела. Я ходила к начальнику и пыталась уговорить его, но он и слушать не стал. Смотрел на меня как на нищенку. И вот, когда отец умер, я решила, что расквитаюсь с ними. Убью сразу двух зайцев: сведу с фирмой счеты и разбогатею. План был мною уже продуман до мельчайших подробностей, оставалось только найти помощников. Однажды вечером в кафе я случайно услышала разговор каких-то мужчин о Моргане. Из их слов я поняла, что как раз Морган мне и нужен. И я пошла к нему. Вот и вся история. План придумал мой отец, но он не собирался осуществлять его.

– Мне очень жаль твоего отца, – сказал Китсон.

– Да, ему не повезло. – Ее руки сжались в кулаки. – Я очень жалею, Алекс, что затеяла всю эту историю. Знаю, что я дрянная, упрямая, жадная до денег. Все я про себя знаю, но никогда не думала, что дело обернется таким образом. Оказывается, бахвалиться, что убьешь человека, просто. Видишь такие вещи в кино, и кажется, будто нет тут ничего особенного. А когда в жизни…

– Послушай, Джинни, – сказал Китсон настойчиво. – Почему бы нам с тобой не бросить это дело? Мы можем уехать в Мексику. Если мы скроемся немедля, у нас останется возможность выпутаться из этой истории. Давай уедем.

Джинни секунду поколебалась, потом покачала головой:

– Нет, сейчас я не уеду. Мы могли бросить дело до того, как убили охранника и водителя. И до смерти Моргана. Теперь, Алекс, я пойду до конца. Но ты уезжай, я хочу, чтобы ты развязался с этой историей. А я уж должна идти до конца. Есть еще надежда, что мы добудем деньги. Мне теперь терять нечего. Но ты выходи из игры, Алекс. Ты не должен был браться за это дело с самого начала. – Она посмотрела на него. – Почему ты согласился? Ты ведь не хотел. Я видела. Почему ты согласился?

Китсон пожал плечами.

– Из-за тебя, – сказал он. – Ты вошла в мою жизнь сразу же, как я тебя увидел.

– Мне очень жаль, Алекс, в самом деле жаль.

– Послушай… Если мы добудем деньги, почему бы нам не быть вместе? – спросил Китсон, не сводя напряженного взгляда с дороги. – Я люблю тебя, Джинни, ты первая девушка, которая так много для меня значит.

– Не знаю, Алекс. Может быть. Давай сначала дождемся денег. Я боюсь всяких осложнений. Дай мне подумать, хорошо?

От удивления Китсон едва не съехал в кювет.

– Неужели ты думаешь об этом серьезно, Джинни? И можешь согласиться?

Она похлопала его по руке.

– Дай мне подумать, Алекс.

Уже стемнело, когда они подъехали к кемпингу. Китсон, радостно возбужденный разговором с Джинни, бросил сумку с продуктами на кухонный стол и пошел к трейлеру.

На берегу никого не было, Блэк и Джипо могли безопасно пройти к домику. Когда Китсон увидел их, он сразу понял: что-то неладно.

Джипо шагал медленно и тяжело, сгорбившись и опустив голову. На левой щеке у него красовался синяк, ссадина немного кровоточила. Китсон спросил, в чем дело, но тот не ответил. Он молча вошел в домик и рухнул в кресло.

Блэк потемнел лицом, глаза его нехорошо блестели. Он прошел к кушетке, сразу же протянул руку к бутылке и налил себе довольно много неразведенного виски. Потом сел и хмуро сказал:

– Сегодня вокруг трейлера слонялся какой-то парнишка. Он пытался заглянуть внутрь.

Китсон повернул ключ в замке двери.

Джинни почувствовала неладное.

– Как насчет сейфа? – спросила она.

Блэк пожал плечами.

– Пока ничего не выходит. – Он откинулся на спинку кушетки и в упор смотрел на Джинни. – Вторая цифра пока не собирается стать на место. Джипо дошел с ней до исступления.

– До исступления! – взвизгнул Джипо. – Я бросаю это дело. Замок меня добил. Слышите вы, я выхожу из игры.

– Но ты не можешь бросить дело сейчас, – негромко сказала Джинни. – Что случилось?

– Что случилось? – Джипо стукнул себя кулаком по коленям. – В этом пекле ни одно живое существо не может работать. Ты не представляешь себе, что делается в трейлере днем. Три дня я пытался открыть замок. Все зря! И я решил уехать.

– Ты сам говорил Фрэнку, что на это потребуется, может быть, месяц. Как же ты можешь бросить дело через три дня?