– Джинни, слушай, – сказал Китсон, поднимая к себе ее лицо и глядя в полные ужаса глаза девушки. – Блэк был прав. Камера смертников не для меня. Но ты – слушай внимательно: ты – это совсем другое дело. В худшем случае ты получишь лет десять. Ты ведь еще ребенок. Присяжные тебе посочувствуют. Десять лет – это пустяки. Ты сможешь начать жизнь заново, когда выйдешь оттуда. Оставайся здесь, пусть они тебя заберут.

– А ты? – спросила Джинни, вцепившись в его руку.

Китсон заставил себя улыбнуться.

– Я собираюсь нырнуть вниз. Это мой единственный выход, и к тому же быстрый. В камеру смертников я не пойду.

Джинни перевела дыхание.

– Мы прыгнем вместе, Алекс. Я не боюсь, мне страшнее пробыть взаперти десять лет. Этого я не перенесу. Прыгнем вместе.

Внезапно послышался громкий голос из радиорупора:

– Эй вы, двое наверху! Спускайтесь вниз! Мы знаем, что вы там. Мы не хотим начинать перестрелку.

– Оставайся здесь, Джинни…

– Нет, я решила.

Китсон нагнулся, прижал ее к себе и поцеловал.

– Помнишь, что говорил Фрэнк? Весь мир – в кармане! Что ж, может быть, такое и бывает, только не в том мире, где мы живем, наверно, в каком-то другом.

Он взял ее руку, они поднялись и посмотрели вниз на дорогу, где солдаты и полицейские рассыпались цепью, готовые прижаться к земле, если начнется стрельба. Все винтовки были нацелены вверх, на две маленькие фигурки на выступе горы.

– Ладно, – крикнул Китсон, и людям внизу голос его показался слабым. – Мы к вам идем.

Он посмотрел на Джинни.

– Ты готова?

Она крепче сжала его руку.

– Постарайся не отпускать меня, Алекс, – сказала Джинни. – Да, я готова.

Люди на дороге увидели, как двое шагнули с выступа скалы в пустоту и камнем рухнули вниз.