приветствие, дорогое сердцу каждого летчика, каждого советского человека. Сначала я прочел телеграмму, потом Саша выхватил ее у меня из рук и снова прочел вслух. Затем мы прочли ее вместе.
15 июля мы возвратились в Москву. 18 июля в честь экипажа «Москвы» был устроен прием на даче у товарища Молотова. Там присутствовали товарищи Сталин, Л. М. Каганович, Ворошилов, Жданов, Калинин, Булганин, М. М. Каганович, народные комиссары, Герои Советского Союза, авиационные конструкторы. Встреча была очень теплой, задушевной. Нас вызвали имеете с женами. Все было по-домашнему, просто, хорошо.
Иосиф Виссарионович расспрашивал о подробностях перелета, о Дальнем Востоке, о жизни и работе строевых летчиков в этом далеком краю. Он требовал правдивого рассказа, без прикрас, без огульных похвал авиационных частей, а указаний на недостатки в их работе, спрашивал меня и остальных товарищей, что нужно сделать, чтобы помочь дальневосточникам работать еще лучше.
Во время беседы зашел разговор об обязанностях Героев Советского Союза. Высоко ценя способности отдельных пилотов, товарищ Сталин основной задачей считает повышение мастерства и уменья всей массы летчиков. B своей беседе на даче он говорил о том, что надо, чтобы тысячи летчиков летали так, как десятки Героев Советского Союза. Летным искусством должны владеть не отдельные люди, а массы летчиков. И товарищ Сталин сказал, что первейшей обязанностью Героев Советского Союзе является передача опыта, они должны учить других, а те, в свою очередь, должны учить более молодых, И со своей обычной деловитостью Иосиф Виссарионович тут же наметил формы передачи опыта обучения молодых товарищей.
Сидели до утра. Смотрели картину «Волга-Волга», потом опять пили чай. Никому не хотелось уезжать. И товарищ Сталин не хотел нас отпускать. Он уговаривал всех посидеть еще, шутил, подтрунивал над нами. Никто из нас никогда не забудет этой замечательной встречи.
В то время я лелеял мечту о новом перелете — из Москвы в Америку через Атлантический океан. Пользуясь непринужденной обстановкой на даче, я заикнулся об этой идее, спросив товарища Сталина:
— А можно теперь слетать на Запад?
— Ваш перелет уже показал возможности машины, — ответил товарищ Сталин. — Каждый человек поймет, что это расстояние машина сможет покрыть в любую сторону: на Восток или на Запад.
— Да ведь хочется!
Товарищ Сталин рассмеялся. Затем он серьезно сказал, что полет над океаном представляет большие сложности, чем полет над твердой землей, посоветовал еще поработать над машиной, изучить ее еще лучше, чтобы летать с полной уверенностью, и дал задание добиться определенных конкретных показателей.
— Хорошо, — ответил я, — сейчас я вам ничего не обещаю и ничего просить не буду. Прикину. Все проверю, постараюсь добиться этих показателей. Если выйдет, можно притти?
— Можно, — ответил товарищ Сталин.
В октябре 1938 года нелепый случай оборвал жизнь Александра Матвеевича Бряндинского. Он погиб на боевом посту при авиационной катастрофе. Тяжело было узнать об этом трагическом событии. Александр Бряндинский был не только великолепным мастером летного дела, но и чудесным человеком, верным другом, товарищем.
Товарищ Сталин всегда принимает очень близко к сердцу авиационные катастрофы. Часто, очень часто он созывает летчиков и спрашивает их, что нужно сделать для того, чтобы избежать воздушных аварий, чтобы максимально обезопасить полеты. Горячо любя летчиков, он воспринимает гибель каждого, как личное несчастье. Так было и тут. Известие о гибели Бряндинского тяжело поразило его. 27 октября, в день прибытия в Москву экипажа самолета «Родина», в Кремле был устроен прием в честь Осипенко, Гризодубовой и Расковой. На этом приеме подняли тост и за меня, первым проложившим воздушную дорогу на Дальний Восток. Когда я подошел к товарищу Сталину, он спросил:
— Что вы такой скучный?
Я ответил, что недавно похоронил Бряндинского.
Он отошел к товарищам Молотову и Ворошилову и что-то им сказал. Вячеслав Михайлович встал и предложил почтить память Героя Советского Союза Александра Матвеевича Бряндинского.
— Пока сами все не проверите, пока не будете убеждены, что все, до последнего винтика, действует безотказно, — не летайте.
И товарищ Сталин добавил:
— Мы потому так вам и доверяем, что знаем — вы сами проверите и предусмотрите.
Дни шли за днями. Однажды ночью меня снова вызвали к телефону. Товарищ Поскребышев сказал, что сейчас будет говорить товарищ Сталин.
— Как ваши дела, товарищ Коккинаки? — спросил Иосиф Виссарионович.
— Ваше задание, товарищ Сталин, выполнено, показатели получены.
Это хорошо, — ответил товарищ, Сталин. — Что же, зайдите, поговорим. Нам нужно собраться вместе с вами.
Я сказал товарищу Сталину, что независимо от разрешения полета в Америку нужно уже сейчас по- настоящему готовить машину к полету.
— А когда вы думаете лететь? — спросил товарищ Сталин.
— Нужно, чтобы машина была готова к апрелю. Это значит — готовить сейчас.
— Хорошо, — ответил товарищ Сталин, — поговорим.
Принципиальное разрешение на подготовку к полету было дано.
Незадолго до старта была создана особая правительственная комиссия по перелету. 23 апреля 1939 года она осмотрела самолет и признала материальную часть готовой к старту. Комиссия сообщила свои выводы правительству СССР. Вечером 25 апреля я позвонил по телефону товарищу Молотову, доложил о полной готовности самолета и экипажа и просил разрешения на вылет.
Вячеслав Михайлович спросил о состоянии погоды, поинтересовался запасами горючего. Я ответил и выразил полную уверенность, что экипаж сумеет выполнить задание.
— Хорошо, я посоветуюсь с товарищами, — сказал Вячеслав Михайлович.
Через пять минут раздался звонок. Вячеслав. Михайлович сообщил, что он разговаривал с товарищем Сталиным; и товарищем Ворошиловым: вылет разрешен.
— Желаем вам успеха и победы! — сказал в заключение товарищ Молотов.
Как мы узнали по возвращении; в Москву, товарищ Сталин все время интересовался ходом перелета, требовал сообщения о каждой радиограмме с борта самолета. Когда мы прибыли в Нью-Йорк, полпред СССР в США передал нам поздравительную телеграмму. Она была подписана товарищами Сталиным и Молотовым.
Мы были глубоко взволнованы вниманием руководителей партии и правительства и в своей ответной телеграмме горячо благодарили товарищей Сталина и Молотова за заботу и непрестанную поддержку.
Когда экипаж «Москвы» вернулся в Москву, в нашу честь был устроен прием в Кремле. Сначала мы сидели за общим столом. Товарищ Сталин попросил членов экипажа пересесть за правительственный стол, расспрашивал нас о подробностях перелета, о наших дальнейших планах.
А планы у нас, у советских летчиков, простые: всемерно крепить мощь и силу советской авиации. Советский Союз располагает лучшими в мире самолетами, замечательными кадрами авиационных конструкторов, летчиков, штурманов, механиков. Мы будем неустанно работать, повышая могущество советской авиации, прокладывая в воздухе новые Сталинские маршруты.
За годы сталинских пятилеток наша авиация выросла и стала непобедимой. Конструкторы, авиастроители, летчики, все трудящиеся нашей страны с успехом поработали над тем, чтобы советские самолеты были лучшими в мире, летали дальше, выше и быстрее всех. Центральный комитет партии и советское правительство не покладая рук работали и работают над укреплением отечественной авиапромышленности и военно-воздушных сил. Товарищи Сталин, Молотов, Ворошилов повседневно
