«Летит гусь, за ним — полгуся, за ним четверть гуся, за ним ещё четверть гуся. Сколько летит гусей?»

Ребята ломают голову, соображают, как это четвертушки гусей взлететь умудрились, а Ползунов тут как тут:

— Два гуся летят!

Сенька с завистью глядел на него. Он часами мог глазеть на учителя, но хоть тресни: не понимал и половины сказанного.

Многое умел Сенька: на руках ходил, с моста вниз головой сигал, а вот с науками у него не ладилось. Потому-то его отец, полицмейстер Черемисинов, велел ему сидеть рядом с Иваном, ума набираться.

— Сегодня мы поговорим о прилежности и благочинии, — начал урок седенький учитель с розовым, в тонких прожилках, лицом. — Поглядите в букварь.

Все посмотрели на картинку, где была нарисована классная комната. Посреди неё — длинный стол. За столом ученики и учителя. Два ученика отвечают урок: один стоит на коленях, другой согнулся в три погибели.

Учитель откашлялся и торжественно прочёл такие стихи:

Теперь повторяйте за мной, — произнёс он. — Хвалите бога человеку всяку…

Все хором повторяли стихи. Ползунов рассеянно вторил классу.

Он всё вспоминал вчерашний вечер, когда ещё до Сеньки узнал, что Степана выследили и вот-вот поймают. Он проходил мимо горного управления. Полицмейстер, выходя на крыльцо, кричал кому-то: «Теперича мы его словим!» — и махал при этих словах кулаками.

И Ваня сразу сообразил, к кому относятся эти слова! Он вспомнил рассказ Семёна про то, как его отец, шинкуя капусту, отрубал кочерыжки и приговаривал: «Не хочешь сознаться? Тогда я тебе, треклятой, как Стёпке Клинку, буду голову рубить!»

Ваня постоял минуту возле управления и побежал в лес.

Стёпка Клинок сидел на пне возле сторожки. Он увидал Ваню и приложил палец к губам — тише, мол, иди. В шаге от него стоял оленёнок и жевал ветку. Оленёнок поднял голову, поглядел на Ваню и метнулся к лесу. Степан рассмеялся.

— Я его второй месяц приручаю, а ты спугнул!..

— Степан! — перебил Ваня. — Я узнал, что тебя выследили. Беги скорее!

Степан нахмурился.

— Вот как! — сказал он, поднимаясь, — Эх, Ваня, Ваня, надоела мне такая жизнь. Иной раз думаешь — может, не таиться, не бегать, пусть поймают. Но добро бы просто убили, а то ведь станут измываться. Высекут кнутом да швырнут в острог до конца дней.

Ваня поглядел на солдата, и слёзы навернулись на его глазах. Степан обернулся к нему.

— Ну-ка, веселее глядеть! — приказал он. — Это ещё что такое? Я живой, а он по мне слёзы льёт!

Степан обнял Ваню за плечи, погладил по голове.

— Жаль оставлять тебя, Ванюша. Кто тебе лес покажет, научит зверей понимать?

— Стёпа, — спросил Иван, — а может, обойдётся? Спрячешься где-нибудь поблизости, а я тебе каждый день таскать еду буду. Хоть год отсиживайся!

— Нет, Ванюша, не дело это. Меня поймают, да и тебе несдобровать. Надо бежать. Прощай, милый. Бог даст, ещё встретимся. А теперь — домой, ать-два!

Он перекрестил Ваню, развернул и даже слегка подтолкнул — иди, мол, не оборачивайся.

Но прошла минута — и Ваня снова услыхал его голос.

— Погоди! — кричал Степан. — Воротись!

Он присел на корточки возле Вани и сказал:

— Хочу я, Ваня, оставить тебе подарок. Да не простой, а золотой, — он усмехнулся. — Помнишь, у деревни Шарташ я показывал тебе ручей? Там ещё жёлтые цветы на берегу?

— Помню.

— Так вот, под этими цветами золотая жила. Думал я это золото сам добыть, да не судьба. Ты об этом пока забудь, а придёт время — вспомни.

Как недавно всё это было — только вчера…

…— Ты куда смотришь? Почему стихи не повторяешь?

Ваня и не заметил, как подошёл учитель. Ребята даже рты открыли от любопытства: что дальше будет?

Ваня поглядел по сторонам. Крупный паук бежал по стене к своей паутине. Этого паука и паутину Иван приметил давно и часто наблюдал за ним во время уроков.

— Смотрю, как паук ткёт паутину, — тихо ответил Ползунов.

— Паутину? Ткёт? Что за ерунда?

— Паутина тонкая, а какая крепкая.

— Ну и что?

— Паук-то тяжёлый, а она почти не прогибается. А ежели из верёвок такой мост сделать, он корову выдержит?

— Это ещё что! — рассердился учитель. — Где это видано, чтобы коровы ходили по паутине? Вздор какой! Ох, Ваня, отбился ты от рук — стихи и те выучить не можешь.

— А я стихи запомнил, — все так же тихо проговорил Иван.

— Запомнил? Ну-ка, повтори!

Иван слово в слово повторил стихи. Ни разу не ошибся.

— Ну-ну, — пробормотал учитель. — И впрямь… Садись, Ползунов. И зря на паука-то глаза не пяль. Повторяй вместе со всеми.

На другой картине были нарисованы те же ученики и наставники. Ученик, который стоял на коленях, продолжал ответ. Второго постигла печальная участь: его разложили на скамье и секли розгами. Видно, невпопад ответил. Учитель прочёл вслух стихи:

Все повторили стихи три раза.

Учитель обтёр большим клетчатым платком розовые щёки.

Семён зашептал Ване:

— Я про тебя всё знаю!

— Что знаешь?

— Всё! И про Стёпку знаю. Ты раз к нему в лес бежал, а я за тобой следом, понял? Вот теперь, когда его сечь начнут, он про тебя расскажет. Не боязно тебе?

Ваня ничего не ответил, только толкнул его локтем, Сенька взвыл.

— Иван! — закричал учитель. — Ну-ка, ступай в угол. То ты на паука глазеешь, теперь драку учинил. А ты, Семён, подай розгу.