Дункан поступил так, как любой мужчина на его месте, мужчина, безумно влюбленный в жену. Взял Эллен за руку, увлек в спальню и уложил на постель. Вскоре ее простой хитон сполз к талии, обнажив груди. Он долго ласкал мягкие полушария, прежде чем покрыть их поцелуями. Эллен вздохнула. Его ласковые прикосновения немного смягчили грусть.

Губы Дункана сомкнулись на соске, и Эллен вздохнула снова. Он стал сосать тугие бугорки, время от времени осторожно прикусывая. Эллен откинула голову.

– О, это так приятно, – пробормотала она, гладя его волосы И невольно подумала, что муж давно нуждается в стрижке. Но он рывком задрал ее подол, и все мысли вылетели у нее из головы.

Он стал целовать ее живот, и Эллен задохнулась. С тех пор как она вернулась из Англии, они почти не ласкали друг друга. О, разумеется, несколько раз он брал ее, но поспешно, без любовных игр, и почти не даря ей наслаждения. И все же сейчас он не торопился и думал не столько о себе, сколько о ней. Он целовал ее, дотрагивался, но никогда не узнает той боли, которую она до сих пор испытывает. Того страха, от которого нет спасения. Кое о чём вообще лучше не упоминать…

Эллен заставила себя не думать о собственных бедах и наслаждаться прикосновениями теплых губ и языка.

– Подожди! – внезапно попросила она и, когда он поднял голову, столкнула свой хитон на пол. – А теперь твоя очередь. Хоть твоя туника и коротка, предпочитаю ощущать твое нагое тело.

Он поспешно сбросил тунику и, скользнув между ее бедрами, стал жадно целовать. Его губы обжигали, язык вел сладостную дуэль с ее языком. Эллен вытянулась под ним, что-то несвязно бормоча, гладя его плечи и шею, ослабев от желания.

Дункан ощутил ее трепет. Она чего-то боится? Или так сильно возбуждена его ласками? Почему в мозгу звенят подлые слова Джонстона? «Он поимел ее!» Каждое кинжалом вонзалось в сердце. И все же Эллен отрицала, что Колби ее изнасиловал. Рассказала о поцелуях, о гнусных прикосновениях, но твердила, что насилия не было. И он ей верил. До сегодняшнего вечера, когда чертов негодяй обвинил ее. Способен ли лгать человек, стоящий на пороге смерти? Трудно сказать.

– Что с тобой? – спросила Эллен, внезапно поняв, что он о чем-то задумался.

– Почему Джонстон сказал, что Колби тебя изнасиловал? – выпалил Дункан. Не успели слова слететь с губ, как он понял, что совершил непоправимую ошибку. Почему он допрашивает собственную жену? Что это с ним стряслось? Как у него язык повернулся?!

– Может, потому, что его поймали и приговорили к смерти? – спокойно предположила Эллен. – Некоторые люди перед лицом смерти исповедуются в своих преступлениях и грехах. Других неминуемая гибель злит и выводит из себя. Они хотят нанести последний удар и причинить боль окружающим. Йен Джонстон не тот человек, чтобы каяться в дурных поступках. Он убил свою жену и обвинил в ее гибели других. Йен знал, что мы с тобой счастливы, муж мой, вот и задумал ранить нас как можно больнее. Когда сэр Роджер объявил о своем намерении сделать меня своей любовницей Джонстон нагло спросил, поделится ли он с ним моей благосклонностью. Пусть простит его Господь за то, что он сказал сегодня. Пусть простит Господь и тебя – за сомнения в моей чистоте. Сомнения, которые он пробудил в твоем сердце и уме, Дункан.

– Не сердись, – прошептал он, обнимая ее. – Но дело в том, что его слова породили в моей голове образы, которые никак не стереть.

– Люби меня, – приказала Эллен.

– Что?! – удивленно переспросил он, не веря своим ушам.

– Люби меня, – повторила она. – Давай вместе сотрем эти мерзкие слова, чтобы ты мечтал обо мне, когда мы будем в разлуке.

Нагнувшись над ним, она стала целовать и лизать его соски. Потребовались все силы обольщения, чтобы пусть временно, но уничтожить память о непристойных картинах, созданных Джонстоном. Она проводила по его телу длинными прядями рыжих волос, сейчас мягких и душистых. Закрыв глаза, он наслаждался ее страстными ласками. Она продолжала лизать его тело, обводя пупок медленными, ленивыми движениями. Дункан громко вздохнул, когда ее голова опустилась ниже и горячие губы прижались к поросли волос внизу живота.

– Возьми меня в рот, – умоляюще попросил он. Дункан научил жену этой восхитительной игре после рождения Уильяма. Тогда она была более уверенной в себе, а он становился все смелее в своих ласках.

Эллен рассмеялась и, взяв его мужское достоинство двумя пальцами, подняла словно для того, чтобы получше разглядеть. И снова стала лизать, от головки до корня. Он застонал, не в силах сдерживаться. Под прикосновениями ее язычка плоть с каждой секундой все больше твердела. Но тут она взяла его в рот и стала сосать, как вкусное лакомство, которое собиралась проглотить. Дункан снова застонал.

Когда его плоть восстала, Эллен подняла голову, оседлала мужа и вобрала в себя.

Пока она объезжала его, Дункан стал ласкать ее груди. Подавшись вперед, она припала к его губам жгучим поцелуем, прикусила мочку уха и стала двигаться все быстрее и быстрее. Он зарычал, достигнув пика разрядки, но хотя излил в нее свои любовные соки, по-прежнему оставался твердым.

– Ты, муж мой, – единственный мужчина, чья плоть побывала в моем лоне, – прошептала она. – И если еще раз усомнишься во мне, я покину тебя, Дункан. Навсегда. Ты понял?

Вместо ответа он перевернул Эллен на спину и снова стал вонзаться в нее. Она не получила высшего наслаждения в первый раз, но сейчас он сделает все, чтобы дать ей это наслаждение.

– Я все понял, жена, – вздохнул он, продолжая яростно врезаться в нее, пока Эллен не воспарила в небо, где царило чистое, незамутненное наслаждение. И он взлетел вместе с ней.

Потом они заснули в объятиях друг друга, и все страхи и сомнения растворились в их взаимной любви. По крайней мере на время.

Морозным зимним утром Дункан Армстронг готовился к отъезду в Даффдур. Он оставил Эллен двух солдат для охраны, но остальных людей взял с собой. За час до рассвета он попрощался с женой, ребенком и слугами. Поцеловав Эллен и в последний раз поклявшись в вечной любви, он выехал из замка Стерлинг и направился сначала на юг, а потом на запад.

После мессы Эллен отправилась в кабинет короля и умоляла его величество простить лэрда за то, что