Эмилия. О, вам не следовало их читать.

Прус. Там упоминаются такие… интимные подробности. Я не мальчик, мадемуазель, но признаюсь, что у самой искушенной распутницы нет такого опыта… в некоторых делах, как у этой светской девицы.

Эмилия. Вы хотели сказать — девки?

Прус. Это было бы слишком мягко, мадемуазель.

Эмилия. Знаете что? Дайте мне ее письма.

Прус. Может быть, вас интересуют именно эти… интимные подробности?

Эмилия. Возможно.

Пауза.

Прус. Знаете, что я хотел бы знать?

Эмилия. Ну?

Прус. Какова вы в любви.

Эмилия. Ага, теперь уже вы думаете об… интимных подробностях!

Прус. Возможно.

Эмилия. Может быть, я напоминаю вам эту Эллен?

Прус. Боже упаси!

Пауза.

Эмилия. Да, она была авантюристка, распутница. Может, добавите ещё что-нибудь похуже?

Прус. Как ее звали на самом деле?

Эмилия. Эллен Мак-Грегор. Ведь письма ее подписаны.

Прус. Pardon, там стоят инициалы Э. М. и только.

Эмилия. Ясно, что они означают Эллен Мак-Грегор.

Прус. Ясно, что они могут означать что угодно. Например, Эмилия Марти. Евгения Монтес и тысячу других имен.

Эмилия. А они означают Эллен Мак-Грегор, шотландку по национальности.

Прус. Или, вернее… Элину Макропулос, гречанку с Крита.

Эмилия. Проклятье!

Прус. Значит, правильно?

Эмилия. (гневно). Отстаньте. (Пауза. Поднимает голову.) Чёрт возьми, откуда вы знаете?

Прус. Да очень просто. В завещании идет речь о каком-то Фердинанде, родившемся двадцатого ноября тысяча восемьсот шестнадцатого года в Лоукове. Завещание мы прочли вчера вечером, а сегодня, в три часа утра, лоуковский священник, с фонарем в руке, в ночной рубашке, бедняга, ввел меня в хранилище метрических книг. Там я нашел то, что искал.

Эмилия. Что же именно?

Прус. Метрическую запись. Вот какую. (Вынимает блокнот и читает.) Имя и фамилия новорожденного — Фердинанд Макропулос. Дата рождения — двадцатое ноября тысяча восемьсот шестнадцатого года. Происхождение — внебрачный. Отец — прочеркнуто. Мать — Элина Макропулос, гречанка с Крита. Вот и все.

Эмилия. Больше вы ничего не знаете?

Прус. Ничего. Но и этого достаточно.

Эмилия. Бедняжка Грегор! Теперь Лоуков останется у вас, а?

Прус. По крайней мере, до тех пор, пока не объявится какой-то Макропулос.

Эмилия. А запечатанный конверт?

Прус. О, конверт будет тщательно храниться до его прихода.

Эмилия. А если никакой Макропулос не явится?

Прус. Тогда конверт не будет вскрыт. И не достанется никому.

Эмилия. Так вот: он явится, — понятно? И вы распрощаетесь с Лоуковом.

Прус. Что ж, воля божья.

Эмилия. Как можно вести себя так глупо! (Пауза.) Слушайте, дайте лучше этот конверт мне.

Прус. Жалею, что вы продолжаете этот разговор.

Эмилия. В таком случае за ним придет сам Макропулос.

Прус. Гм, кто же этот Макропулос? Где он? У вас в кармане?

Эмилия. Вы хотите знать? Это Бертик Грегор.

Прус. Неужели, опять он?

Эмилия. Да, Элина Макропулос и Эллен Мак-Грегор — одно и то же лицо. Фамилия Мак-Грегор была ее сценическим псевдонимом, понятно?

Прус. Абсолютно понятно. А Фердинанд Грегор — это ее сын, не так ли?

Эмилия. Вот именно.

Прус. Почему же его фамилия была не Макропулос?

Эмилия. Потому что… потому что Эллен хотела, чтобы это имя кануло в Лету.

Прус. Ну вот что, мадемуазель, оставим эту тему.

Эмилия. Вы мне не верите?

Прус. Я этого не говорю. И даже не спрашиваю, откуда вам все это известно.

Эмилия. О, господи, к чему дальше скрывать… Я вам все расскажу, Прус, но сохраните мою тайну. Эллен… Элина Макропулос была… моя тетя.

Прус. Ваша тетя?

Эмилия. Да, сестра моей матери. Теперь вы все знаете.

Прус. В самом деле, как все, оказывается, просто.

Эмилия. Вот видите.

Прус. (встает). Жаль только, что это неправда, мадемуазель Марти.

Эмилия. Вы ходите сказать — я лгу?

Прус. К сожалению. Если б вы сказали, что Элина Макропулос была прабабушкой вашей тети, это, по крайней мере, было бы правдоподобно.

Эмилия. Да, вы правы. (Подает руку Прусу.) Всего хорошего.

Прус. (целует руку). Вы разрешите мне как-нибудь в ближайшем будущем засвидетельствовать вам свое почтение?

Эмилия. Пожалуйста.

Прус уходит.

Постойте! За сколько бы вы продали мне этот конверт?

Прус. (оборачивается). Простите, что вы сказали?

Эмилия. Я куплю его. Куплю эти письма. Заплачу, сколько вы потребуете.

Прус. (подходит к ней). Простите, сударыня, но об этом я не могу вести переговоры здесь… и с вами. Пришлите, пожалуйста, кого-нибудь ко мне на дом.

Эмилия. Зачем?

Прус. Чтобы я мог спустить его с лестницы. (С легким поклоном уходит.)

Пауза. Эмилия сидит неподвижно, с закрытыми глазами.

Входит Грeгор, останавливается.

Эмилия. (после небольшого молчания). Это ты Бертик?

Грегор. Почему вы закрыли глаза? У вас измученный вид. Что с вами?

Эмилия. Я устала. Говори тихо.

Грегор. (подходит к ней). Тихо? Предупреждаю вас: если я буду говорить тихо, я сам не буду знать, что говорю… стану произносить безумные слова. Слышите, Эмилия? Не позволяйте мне говорить тихо. Я вас люблю. Я схожу с ума. Люблю вас! Вы не подымаете меня на смех? А я думал, что вы вскочите и дадите мне подзатыльник. И от этого я полюбил бы вас ещё неистовей. Я люблю вас… Да вы спите?

Эмилия. Как холодно, Бертик!.. Я вся дрожу. Смотри, не простудись.

Грегор. Я люблю вас. Берегитесь, Эмилия! Вы грубы со мной, но даже это доставляет мне наслаждение. Я вас боюсь, но и в этом есть что-то притягательное. Когда вы меня оскорбляете, мне хочется вас задушить. Мне хочется… Я безумец, Эмилия, я, наверно, убью вас. В вас есть что-то отвратительное… и