стеклом «фольксвагена» красновато-оранжевый огонек сигареты: его деловой партнер прибыл на место заранее и, судя по всему, успокаивал никотином расходившиеся нервишки.

— "Линкольн" ему, — пробормотал майор Постышев, снова открывая бардачок. — Недоумок.

«Недоумок» выбрался из своей машины (выглядело это так, словно он стянул ее через голову, как свитер), отбросил далеко в сторону рассыпавшийся дождем красных искр окурок и, скрипя гравием, направился к машине майора. Постышев опустил стекло со своей стороны и, вынув из бардачка пистолет, положил его на колени, прикрыв полой плаща. У него возникло искушение закрыть все счета одним- единственным нажатием на спусковой крючок, но он сдержал этот порыв; в конце концов, пленка ведь могла оказаться испорченной, и тогда все пришлось бы начинать сначала.

"Глупости, — возразил сам себе майор. — Начинать сначала в любом случае поздно. И потом, в крайнем случае, можно будет обойтись и без фотографий.

Материала должно хватить и так.., если, конечно, старый хрыч сделал все как надо."

— Здравствуйте, — наклонившись к открытому окошку, сказал Сапог. Голос у него подрагивал, и Постышев решил, что это добрый знак: он привык иметь дело с сильными противниками, но работать со слабаком, конечно же, не в пример легче.

— Принес? — не ответив на приветствие и даже не повернув головы, спросил он.

— Вот, — сказал Сапог и просунул в окошко фотоаппарат. — Пленку я не трогал, как вы велели. Она там, внутри.

— Ясно, что не снаружи, — по-прежнему глядя прямо перед собой, проворчал Постышев.

Левой рукой он взял аппарат, а правой повернул ключ зажигания. Двигатель «ауди» мягко зарокотал.

Постышев небрежно, двумя пальцами, передвинул рычаг переключения передач.

— Постойте, — хватаясь обеими руками за дверцу, сказал Сапог. — А деньги?

Постышев медленно повернул к нему голову. Лицо его, призрачно освещенное снизу зеленоватым мерцанием приборного щитка, было удивленным.

— Ты что, парень, — неторопливо, с расстановкой спросил он, — белены объелся? Какие деньги?

— Как какие? — Сапог даже задохнулся. — Сто тысяч, как договорились.

— Нет, ты точно не в себе, — с холодной издевкой сказал майор. — Думай, что говоришь. Ночь, темно, как у негра в ухе, ты мне суешь неизвестно что и требуешь сто штук. Я что, по-твоему, вчера родился? Поищи лоха где-нибудь на вокзале. Вот проявлю пленку, посмотрю, что получилось, тогда и поговорим. Не волнуйся, я тебя сам найду. Отпусти-ка дверцу.

— Так не пойдет, — настаивал Сапог. Его пальцы, сжимавшие край дверцы, напряглись так, что побелели суставы, Постышев отчетливо видел это в свете приборного щитка. — Помнится, мы договаривались по-другому.

— Так думать же надо, когда договариваешься, — ответил майор тем особенным тоном, которым разговаривают с умственно отсталыми детьми. — Ду-у-умать, понимаешь? Руки убери!

— Ах ты, козел! — вскипел Сапог и изо всех сил рванул на себя запертую дверцу. — Бабки давай, падла, пока я тебя здесь не урыл!

Майор сокрушенно вздохнул, пожал плечами и отпустил сцепление. «Ауди» стремительно прыгнула вперед, едва не оторвав Сапогу руки. Не успев вовремя выпустить край дверцы. Сапог не удержался на ногах и плашмя рухнул на колючий гравий обочины. Левое заднее колесо сверкающей лаком иномарки с хрустом прокатилось в нескольких миллиметрах от его правой руки.

Сапог вскочил, утирая сочившуюся из ободранной щеки кровь и выплевывая набившиеся в рот мелкие камешки. Как ни странно, голова его в этот момент была ясной и вдруг начала работать со скоростью хорошего компьютера. После длившегося какую-то долю секунды отбора вариантов обманутый охранник понял, что надеяться ему сейчас остается только на форсированный двигатель старенького «гольфа» спортивной комплектации да на лежащий в тайнике под сиденьем «ТТ». Деньги, конечно, плакали, но дерьмо из этого козла в кожаном пальто он выбьет. Как говорится, не догоню, так хоть согреюсь.., или, иначе говоря, двум смертям не бывать.

Он еще додумывал эту мысль, стоя на полусогнутых и плюясь гравием, когда отъехавшая совсем недалеко «ауди» вдруг резко затормозила. Сапог, как завороженный, смотрел, как вспыхнули рубиновым светом тормозные огни, и тут же на смену им загорелись белые фонари заднего хода. За секунду до того, как багажник «ауди» ударил его в живот, он подумал, что надо бы посторониться. Собственно, ему показалось, что он так и сделал, но это была иллюзия, хотя и очень стойкая: в тот момент, когда задние колеса машины, подпрыгнув, с хрустом переехали его грудную клетку, он был уверен, что бежит к своему автомобилю, — бежит, чтобы поскорее добраться до пистолета и вышибить из этого волка мозги.

С этой уверенностью Сапог провалился в темноту.

Майор не стал останавливаться, чтобы пощупать у Сапога пульс: он не видел в этом необходимости. Переключив передачу, он послал машину вперед и снова почувствовал, как задние колеса подпрыгнули, переваливая через распластанное на гравии тело. Ощущение было такое, словно он переехал через бордюр — в точности такое, с одним лишь отличием: бордюры не хрустят, потому что у них нет ребер.

«А ведь есть-таки, — подумал майор, скармливая магнитоле кассету „Аббы“. — Там, внутри, полно арматуры, так что ребра у бордюров, пожалуй, все-таки есть. Господи, что за чушь лезет иногда в голову!»

Машина вырулила на шоссе и, плавно набирая скорость, помчалась в сторону Москвы под наполнявшие салон звуки «Танцующей королевы». Постышев был почти спокоен, а незабвенная шведская четверка успокоила его окончательно. Он был уверен, что поступил правильно.

За секунду до того, как дать задний ход, он еще не знал, как поступит с Сапогом. Решение было принято интуитивно, как это обычно и происходило в подобных случаях, и теперь, прокручивая различные варианты развития событий, майор отчетливо видел, что интуиция, как всегда, не подвела: избранный им вариант был самым разумным, потому что мертвые не кусаются.

«Черт, — подумал он, — откуда же это: „Мертвые не кусаются“? Ага, есть, вспомнил. Из „Тома Сойера“, вот откуда! Странная штука — память. Какого только мусора она не хранит! А полезешь туда за чем-нибудь важным и — привет! Стерлось, забылось, пропало, выброшено к чертям на свалку... Это ж надо такое вспомнить — Том Сойер!»

Он даже покрутил головой от удивления, забрасывая пистолет обратно в бардачок. Стрелять в Сапога он не собирался. Какой же дурак убирает свидетелей из табельного пистолета? А убрал он его правильно. Мертвые не кусаются. Не то чтобы Сапог мог его по-настоящему укусить — черта с два он бы его отыскал в многомиллионной Москве, но жизнь изобилует чудесами, причем по большей части погаными, и нет ничего приятного в том, чтобы жить, зная, что по городу рыщет с налитыми кровью глазами вооруженный идиот, мечтающий только о том, чтобы прострелить тебе башку, И потом, он ведь мог бы и проговориться — рано ли поздно товарищ генерал узнает об утечке информации, а вычислить того, кто сделал фотокопии документов, сделать не так уж трудно. И это просто чудесно, что к тому моменту виновный уже успеет наполовину разложиться. Мертвые — отличные ребята: лежат себе молча под одеялом из дерна и никому не доставляют хлопот.

Подъезжая к городской черте, Постышев снова посмотрел на часы и сбросил скорость до разрешенного предела: времени у него теперь было более чем достаточно, поскольку управился он в рекордно короткий срок. В самом деле, чего тянуть?

Впереди показался ярко освещенный аквариум цветочного киоска. Майор ловко перестроился в правый ряд и, притормозив напротив киоска, опустил стекло со стороны пассажира. Из киоска выпорхнула миловидная брюнетка и с профессиональной улыбкой, выглядевшей точь-в-точь как настоящая, протянула в открытое окошко несколько букетов. Майор выбрал два и расплатился с королевской щедростью. Улыбка продавщицы стала значительно шире.

— Спасибо, — сказала она.

— Не за что, — ответил Постышев. — Это вам, — добавил он, возвращая ей один из букетов.

— Ой, что вы, — растерялась она. — Спасибо... Какая прелесть!

— Это вы — прелесть, — с улыбкой сказал майор и включил передачу.

Проводив «ауди» взглядом, брюнетка хмыкнула, пожала плечами и вернулась в киоск. Там она