До катастрофы, вынудившей его бежать с Барки, он разделял презрение своего народа к искусству Тысячи Солнц, основным источником которого служила безысходная тоска изгнанников по Утерянной Земле. У барканцев есть Низ. Кому охота жить под открытым небом на планете не менее ужасной, чем большинство миров Панархии? Но, сделавшись изгнанником сам, он стал понимать и даже любить это искусство.

Теперь, когда он вернулся в мир, вскормивший его, все чувства в нем ожили, обострились. Пока стражники вели его к транстубу, он глубоко дышал, впитывая знакомые с детства запахи.

Столь же знакомым ощущением был неумолкающий гул Низа — шорох вентиляторов, снабжающих воздухом миллиарды жителей Барки, торопливые шаги служителей Матрии и шипящие звуки родного языка.

Все здесь радовало глаз: многоцветная мозаика на полу, нити микокаллейна, украшающие потолок и стены матовым золотом и серебром, радужные вспышки Наблюдателей в нишах, и порой — шероховато- мускулистые шестеки: они скользили от одной стенной канюли к другой, передавая сообщения, жизненно важные для Барки.

Поначалу Риоло не желал спрашивать стражников, куда они его ведут. Он и так это скоро узнает. Однако они спускались все глубже и глубже. Он ожидал встречи с какой-нибудь матроной среднего уровня, но уши начало закладывать, и он понял, что никогда еще не бывал на такой глубине. С кем же ему предстоит встретиться? Дрожь снова овладела им.

Суета верхних уровней осталась позади. Мягкий живой ковер под ногами глушил шаги, и стояла тишина — только отдаленное пение слышалось впереди, никогда не приближаясь, чмокали щупальцами Наблюдатели, теперь усеивающие стены плотными гроздями, да шуршали, словно шелк по шелку, шестеки; здесь они встречались чаще, чем люди, то появляясь из стен и потолка, то исчезая.

А запахи! Тяжелые, пьянящие, резкие и властные, они проникали глубоко в подкорку, вызывая всплески эмоций, не всегда узнаваемых, и захлестывали тело, как неодолимый прибой. Теперь Риоло знал, куда они идут: в Лабиринт Матрии, чрево барканской расы, и надежда в нем боролась с ужасом.

Стражники остановились. Сверху, из канюли, на Риоло упал мелкий шестек и прилип к подключичной впадине. Холод сжег кожу, проникая внутрь.

Стражники молча подтолкнули Риоло вперед, но Риоло уже не нуждался в понуканиях. Гонимый веществом, льющимся в его крови, он устремился в неизвестность, одинаково боясь и желая того, что ждало его там.

Ноги принесли его в огромную комнату, роскошно обставленную, а шок узнавания в сочетании с необходимостью соблюдать этикет бросил его сперва на колени, потом на живот. Он пополз к Тронам Матрии в пароксизме страха и унижения, с волей, почти парализованной мощными ароматами Жизни и Семени. Владелицы тронов грузно всколыхнулись, и струи теплой солоноватой воды хлынули вниз по ступеням, промочив одежду Риоло.

— Встань, Риоло, некогда принадлежавший к семени Маньянгалли, — произнес низкий голос, мгновенно вернувший его в годы младенчества. Он хотел исполнить приказ, но ноги не держали его. Прошло какое-то время, отмеряемое только учащенным стуком его сердца, — потом кожа в месте, где сидел шестек, потеплела, и в голове прояснилось,

Риоло встал. Ужас ушел куда-то в глубину мозга, бормоча свое, точно из-за толстого дипласта. Правительницы Барки смотрели на него с гневом, и их огромные лица слегка подергивались в мерцающем свете Лабиринта.

— Ты присвоил себе Атрибуты по собственной воле, — изрекла одна из них.

— И бросил вызов Матрии, — обвиняющим хором подхватили остальные.

— Ты хотел отнять Потенцию у Лабиринта.

— И вернулся без нашего ведома и соизволения.

— Все твои эйдолоны уничтожены.

— У тебя осталась только та жизнь, что есть в твоем теле.

После жуткой паузы Убериссима, занимавшая центральный трон, произнесла голосом еще более низким и ужасным, чем у всех остальных:

— Почему бы нам и ее тебя не лишить?

Риоло, заикаясь, стал рассказывать о новом порядке в Тысяче Солнц, о триумфе Должара и о его союзниках-рифтерах, две соперничающие эскадры которых кружат сейчас по орбите Барки с оружием устрашающей мощи. Осознав свое положение со всей ясностью, он умолк и согнул дрожащее тело в низком поклоне.

— Но вы и без меня это знаете, иначе я уже лишился бы жизни. Вместо этого вы оказали мне честь, позволив предстать перед всем вашим собранием здесь, в Лабиринте, чьи привилегии я когда-то пытался узурпировать. — Он помолчал, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. — Там, — он указал наверх, в сторону поверхности, которой страшились все барканцы, — там ждут две флотилии военных кораблей, состоящих на службе у Должара. Я полагаю, что вы уже наладили связь с Аватаром или его помощником и знаете, что вам придется сдаться одной из этих эскадр.

Вопли ярости, раздавшиеся в ответ, снова швырнули его на колени. Весь дрожа, он закрыл лицо руками. Крики стали складываться в слова:

— Вон его!

— Наверх!

— Пусть ветры обгложут его кости!

После долгой паузы, во время которой у него точно весь воздух выкачали из легких, Убериссима молвила:

— Это правда, какой бы ненавистной она ни была. Так почему же мы должны предпочесть твоего хозяина?

— У меня нет хозяина, о Плодороднейшая, — с новым поклоном ответил Риоло, подчеркнув мужской род слова «хозяин». — Я повинуюсь только Матрии, и даже грех, повлекший за собой справедливое изгнание, я совершил от избытка рвения и желания служить вам. Но капитан, которому я служил в изгнании, — сластолюбец, между тем как его враг слывет аскетом. С которым из них предпочтете вы заключить сделку?

— Ты хочешь, чтобы мы допустили гайо к Тайнам? — гневно пророкотала Убериссима.

— Да, если вы хотите по-прежнему управлять нашей судьбой. Даже Панархия со всей своей мощью не устояла против Должара, и Аватар, в отличие от панархистов, не признает никаких ограничений для своей власти. Единственный выход — поработить того, кто хочет поработить вас.

Шестек, прильнувший к шее Риоло, шевельнулся. Риоло стало сладко, и он перестал понимать речи Матрии, которая совещалась между собой. Он стоял тихо и ждал решения своей участи. Новая волна химикалиев — и рассудок вернулся к нему.

— Твои аргументы убедили нас, Риоло, — сказала Убериссима. — Ступай и скажи своему капитану, что в случае его победы мы примем его; большего в свете того, что заявил нам Должар, мы сделать не можем. — Ее огромный лунообразный лик просиял улыбкой. — В конце концов, как тебе известно, Возвышения удостаивается только тот, кто заслуживает, — мы не можем менять своих правил ради твоего капитана.

Риоло снова поклонился. Беспокойство в нем взяло верх над благоразумием, и он спросил:

— А я не заслужил Возвышения?

— Если ты вернешься сюда с Хримом Беспощадным, мы сочтем твою преданность доказанной, а когда ты вернешься с Пожирателя Солнц, столь желанные тебе Атрибуты будут твоими.

— С Пожирателя Солнц? — опешил Риоло.

— Ты не знаешь тайны шестеков: в нее посвящены лишь немногие, и гайо среди них нет. — Убериссима продолжила свою речь, и Риоло вытаращил глаза. — Если бы Панархисты об этом знали, Барка подпала бы под бессрочный карантин первого класса. — Хрим узнает, когда получит одного из них, но это уже не будет иметь значения — и нам понадобится наблюдатель, когда его шестек попадет на Пожиратель Солнц.

Риоло откланялся, и ему позволили уйти. На выходе из Лабиринта шестек отвалился и уполз прочь. Сейчас Риоло вернется на «Цветок Лит», где Хрим снимет с него ошейник. А потом, если фортуна улыбнется им в борьбе с Нейвла-ханом, он наденет на капитана ошейник потуже, невидимый и непреодолимый, ошейник, который подчинит Хрима Барканской Матрии.