перебоев. Сейнер мгновенно выровнялся и стал тяжело взбираться на волну.

Старик махнул рукой, всхлипнул и выскочил из рубки. Рыбаки бросились отливать воду, доходившую им уже до колен.

Дмитрий почувствовал, что и ветер стал понемногу утихать. Точно природа затеяла весь этот шторм только для того, чтобы испытать волю людей на сейнере. Теперь, когда мотор удалось исправить, исход поединка был предрешён, и природа словно решила прекратить дальнейшую борьбу.

Воду наконец откачали, но сейнер всё-таки шёл тяжело и глубоко погружался в воду.

Начинался рассвет. Море ещё продолжало бушевать, но чувствовалось, что и оно затихает.

Дмитрий напряжённо смотрел в окно. До берега оставалось не более пяти миль, он был уже хорошо виден. Но Дмитрий не видел берега. Справа по борту, среди все ещё бушевавших волн, он заметил полузатонувшее судно.

Волны швыряли это судно из стороны в сторону. Возле рулевой рубки, держась за мачту, стояли три человека. Они всматривались в берег и не видели приближавшегося сейнера. В одном из них Дмитрий узнал отца.

Он схватил мегафон и, высунувшись из кабины, крикнул:

– Эй, на дрифтере!

Три головы мгновенно обернулись. Ещё минута – и люди бросились бы в воду, но Дмитрий, угадав их намерение, крикнул:

– Стоять на местах! Возьму на буксир!

Он тут же подумал, что вряд ли дотянет до берега с дрифтером на буксире, но всё-таки решил попытаться.

Несколько раз Дмитрий пытался подойти к дрифтеру на такое расстояние, чтобы можно было перебросить буксир. Но это ему не удавалось. То он сам отрабатывал в сторону, боясь столкновения, то его отбрасывала волна.

В конце концов Дмитрий махнул рукой на все предосторожности и устремился к тонущему дрифтеру. Мгновение оба судна находились на одном уровне. Конец толстого троса полетел на палубу дрифтера.

Вскоре сейнер уже направлялся к берегу, буксируя за собой полузатонувшее беспомощное судно. Море всё ещё бушевало. Слишком короткий трос вибрировал. Дрифтер раскачивался и спотыкался о гребни. Мотор на сейнере перегрелся, и его низкий гул заглушал шипение волн.

Наконец показался берег. Навстречу сейнеру шёл катер.

– Дойдёшь своим ходом? – спросили с катера в мегафон.

– Спрашиваешь! – задорно ответил Дмитрий.

Сейнер вошёл в ковш, и рыбаки увидели следы недавней битвы с ураганом: груды выброшенной на берег сельди, покосившиеся конструкции, сорванные крыши.

Когда Дмитрий сошёл на берег, к нему бросились десятки людей. Первым подбежал Доронин. Он крепко обнял Дмитрия:

– Вернулся?… Дорогой ты мой!… И рыбу… рыбу… – быстро заговорил он хриплым голосом.

Дмитрий почувствовал, что еле стоит на ногах.

– Скажите, чтобы рыбу приняли, – чуть слышно сказал он.

Потом обернулся к сейнеру и увидел отца, стоявшего отдельно от всех в распахнутом оледенелом полушубке, из-под которого виднелось нижнее бельё.

Шторм кончился. Небо прояснилось. Показалось солнце. Снега на сопках окрасились в бледно-розовый цвет. С волн исчезли белые гребни. Поднялась над водой каменная линия волнореза.

На комбинате был объявлен послештормовой аврал. Не передохнув и часа, люди принялись устранять последствия шторма. Об отдыхе никто не думал. День путины кормил год.

Но то, что было разрушено всего за три часа, пришлось восстанавливать трое суток. Только к утру четвёртого дня сельдь обычным порядком хлынула в посольные чаны.

Трое суток люди работали не покладая рук, забыв об отдыхе и еде.

Только Алексей Весельчаков ни разу не вышел на берег и все трое суток отлёживался на койке.

Впервые за всю жизнь он почувствовал, что ему хочется умереть. Его томило одиночество. Люди, окружавшие его, либо относились к нему равнодушно, либо открыто презирали и ненавидели его. Даже подчинённые не любили своего шкипера.

Весельчаков многое знал. За долгие годы своей беспутной жизни он приноровился к разным морям и климатам. Одни знали только южные моря, другие – только северные, Весельчаков знал и северные, и южные, и восточные.

Именно на этом и основывались его разговоры о рыбацком счастье, которым якобы обладают лишь немногие.

Однажды Антонов, стремясь опередить Весельчакова, поторопился выйти на то место, где Весельчаков два дня подряд брал большие уловы.

Тогда Весельчаков, посмеиваясь, поплёлся в хвосте у Антонова и выметал сети значительно ближе к берегу. В результате Антонов возвратился с незначительным уловом, а Весельчаков привёз полный трюм. «Рыбацкое счастье!»-загадочно улыбаясь, твердил он. А дело было вовсе не в счастье, а в сильной моряне, переместившей струю воды, изменившей температурные и другие условия данного участка.