и вовсе не так неотесан: он почти свободно говорил по-английски, но об этом почти никому не рассказывал.

– Завтра я с тобой свяжусь, – бросая тонкую желтую корку прямо в пепельницу и облизывая пальцы, сказал Савельев, – и ты доложишь мне все в подробностях и подготовишь бумаги А я передам их кому надо.

– Понял, сделаю, – морщась, будто это он только что жевал лимон, ответил Альберт Николаевич.

– И еще. Приглядись повнимательнее к этому Федору Молчанову А я по своим каналам наведу о нем справки. Больно подозрительным он мне кажется. И если это так, его придется ликвидировать.

Альберт Прищепов никак не отреагировал на эти слова, он сидел, подавленно втянув голову в плечи.

– Не грусти, не грусти, дорогой мой друг, ты пока не на твердой скамейке для подсудимых. Так что выше нос.

– Да перестань! – по-бабьи махнул рукой Альберт Прищепов. – Лучше не говори об этом.

– Ладно, ладно, я пошутил, – захохотал Савельев. – На вот тебе денег.

Он запустил руку в карман плаща, извлек оттуда увесистый конверт и швырнул на столик. Конверт скользнул по столешнице и свалился на пол. Альберт Прищепов ловко изогнулся и, подхватив конверт, положил на стол.

– Вот такие-то дела, – сказал Савельев, подошел к окну и выглянул во двор. – Короче, меня не ищи. Я сам тебя найду.

Альберт Николаевич Прищепов, с радостью и облегчением проводив гостя, долго закрывал многочисленные замки, а после вернулся в гостиную и принялся пересчитывать деньги.

Глеб Сиверов был слишком умен, чтобы надеяться на то, что Альберт Прищепов вот так просто раскроет все карты и расскажет, кто поставляет наркотики непосредственно ему. Кое о чем Глеб уже догадывался и понимал, что Прищепов в этой большой игре, в которой крутятся огромные деньги, фигура мелкая. Не самая мелкая, конечно, но и не главная. Он даже не является той пешкой, которая может стать ферзем. Но то, что Прищепов связан с наркобизнесом, у Глеба уже не оставалось никаких сомнений.

И поэтому Глеб Сиверов, вооружившись фотоаппаратом, дежурил в подъезде одного из домов на Крымской набережной. Из окна был хорошо виден подъезд Альберта Прищепова.

Глеб нервничал: уже около трех часов он провел на своем наблюдательном пункте.

Но, в конце концов, его ожидания были вознаграждены. Он увидел черный дорогой «мерседес», плавно подкативший и остановившийся у подъезда, увидел людей, выходящих из машины. Затвор фотоаппарата был взведен заранее, и Глеб стал торопливо фотографировать.

Он отщелкал с десяток кадров. Внимание Глеба привлек мужчина в светлом плаще, невысокий, полноватый, лысый. Дверцу машины ему открыли. Глеб фотографировал. Но лицо мужчины так и не попало в кадр.

– Ну, погоди же ты у меня… – прошептал Сиверов, – наверняка ты будешь выходить.

И Глеб стал снова ждать. Через час лысый толстяк вышел и тут же, прямо на крыльце – Глеб даже не успел нажать на кнопку – зябко поежившись, приподнял воротник плаща, загораживаясь от порывистого осеннего ветра.

– Черт! – выругался Глеб, но все же продолжал снимать.

В черном «мерседесе» распахнулась дверца, лысый мужчина проворно юркнул внутрь автомобиля. Взревел мотор, и «мерседес» исчез со двора.

«Вот не везет! – сокрушался Глеб. – Скорее всего, снимки выйдут неудачные. Охранники получатся хорошо, но они меня не интересуют. Кто же этот в светлом плаще? Кто?»

Он понял, что пути к разгадке ведут именно через этого человека. Глеб запомнил номер машины, но скорее всего, как водится, она зарегистрирована совсем на другого человека.

«Ну что ж, – подумал Глеб, – на всякий случай надо будет выяснить, кто владелец машины. Но вес же, может быть, – теплилась надежда у Глеба Сиверова, – кое-что из того, что я успел снять, пригодится. И на каком-нибудь из снимков при сильном увеличении удастся рассмотреть лицо лысого толстяка».

– Можно уходить, – сам себе сказал Глеб, закрывая объектив и пряча фотоаппарат в большую спортивную сумку, стоящую у его ног.

«Конечно, если бы я повел себя иначе и стал следить за машиной, то скорее всего, узнал бы, где обитает этот толстяк».

Через час Глеб был уже в мастерской. Он быстро проявил пленку и начал печатать фотографии На одном из снимков, где толстяк поднимал воротник, Глеб рассмотрел перстень на его руке.

– Вот это хорошая деталь, – пробормотал он, увеличивая руку мужчины. – Так, так…

Красный свет усиливал тревожные ощущения. На белом листе в ванночке постепенно, как из небытия, появлялось изображение. Перстень был очень приметным, даже зерно пленки не помешало Глебу Сиверову рассмотреть и запомнить это ювелирное изделие. А также он увидел глаза мужчины, вернее, один глаз и часть лица.

– Если бы не этот чертов ветер, то наверняка я смог бы сделать нормальный снимок. А потом через Поливанова мне, может быть, удалось бы установить личность этого толстяка.

Созвонившись с Поливановым, Глеб договорился с ним о встрече.

Они сидели в шумном кафе за столиком в углу и были похожи на журналистов, обсуждающих материалы для очередного репортажа. По окнам кафе стучали капли холодного осеннего дождя, прохожие прятались под зонтики, кутались в шарфы, отворачивались от пронизывающего ветра.

Поливанов был возбужден. Потапчук вновь вызывал его к себе и долго распекал за то, что Поливанов да и знаменитый агент Слепой, никак не могут раскрутить дело с производством наркотиков.

Поливанов, конечно же, не рассказывал Глебу про то, как нервничал и ругался генерал, но по разговору Глеб догадался и, передавая снимки, участливо справился:

– Что, досталось от генерала?

– Конечно, досталось, – бросил в ответ Поливанов.

– Ничего, обойдется, – сказал Глеб, – хотя у меня все время такое ощущение, что я нахожусь в каком-то запутанном лабиринте и никак не могу добраться до выхода. Блуждаю, блуждаю, натыкаюсь на углы, преодолеваю препятствия, но вместо того, чтобы приближаться к выходу, я запутываюсь все больше.

Поливанов задумчиво качал головой, рассматривая фотографии.

– Вот этот приезжал к нашему меценату. Кто это такой, хотелось бы знать?

Поливанов пожал плечами.

– А вот глянь сюда, – Глеб показал снимок, на котором была видна только рука с короткими толстыми пальцами. – Смотри, какой перстень, может, по нему удастся вычислить владельца?

– Знаешь, сколько сейчас перстней? Все эти «новые русские», а так же все бандиты, рэкетиры и прочая шваль норовят навешать на себя как можно больше украшений. Перстни, браслеты, дорогие часы, цепи на шее… Вряд ли по перстню можно опознать человека.

– Но ты глянь, он не совсем обычный.

Поливанов вновь неопределенно пожал плечами.

Но вдруг, когда он разглядывал следующую фотографию, смутная догадка мелькнула у него в голове.

«Где-то я видел этого человека… Этот идеально круглый череп… Но где? Когда?»

– Ну, что скажешь? – спросил Глеб.

– Да ничего не скажу. Я возьму эти снимки, покажу нашим людям, может, они в курсе.

– Только будь осторожен, – предупредил Глеб. – И вот еще: черный «мерседес», номер московский. Вот эта машина, вот номер, а вот люди, которые явно охраняют толстяка. Посмотри, может, их лица тебе знакомы?

– И их покажу, – сказал Поливанов. – Надо ускорить дело.

– У меня есть один вариант, – сказал Глеб, глядя в серые, стального цвета глаза Поливанова.

– Говори.

– Я попробую прижать Альберта Прищепова.

– Как ты собираешься его прижать? – Поливанов взглянул на сосредоточенное лицо Глеба.