Пока Малин смотрел на глухую полянку, к нему вернулись воспоминания. В особенности об одном майском дне, заполненном нервными пожатиями рук и краткими, неуверенными вздохами. Ощущение чего-то нового, экзотическое чувство проникновения на взрослую территорию опьяняли. Хатч усилием воли отодвинул эти воспоминания на задворки, удивлённый, как может возбуждать одна лишь мысль о случившемся так давно. Это случилось за несколько месяцев до того, как мать собрала вещи, и они уехали в Бостон. Клэр больше чем кто-либо могла понять и принять его настроения; она принимала всю тяжесть багажа, вошедшего в её жизнь с Малином Хатчем – мальчиком, потерявшим большую часть семьи.
Малин уселся на благоухающую траву. Прекрасный вечер в конце лета, и вся полянка отдана одному лишь ему.
Впрочем нет, не только ему. Хатч вдруг услышал шелест на тропинке за спиной. Резко повернувшись, он, к безмерному удивлению, увидел, как на полянку вышла Клэр.
Увидев его, она остановилась как вкопанная, а затем густо покраснела. Одетая в летнее ситцевое платьице, длинные золотистые волосы заплетены в спадающую за плечи косу. На мгновение поколебавшись, Клэр решительно шагнула вперёд.
– Здравствуй ещё раз, – подскакивая, произнёс Хатч. – Прелестный денёк, чтобы с тобой столкнуться.
Он постарался, чтобы слова прозвучали легко и непринуждённо. Пока он раздумывал, пожать ли ей руку или, может быть, поцеловать в щёку, время для того либо другого уже ушло.
Клэр слабо улыбнулась и кивнула.
– Как прошёл тот ужин? – спросил он.
Сорвавшись с губ, вопрос прозвучал до крайности глупо.
– Прекрасно.
Настала неловкая пауза.
– Извини, – наконец, произнесла она. – Должно быть, я помешала твоему уединению.
– Погоди! – воскликнул он, несколько громче, чем намеревался. – То есть, тебе не обязательно уходить. Я просто прогуливался. К тому же, я бы хотел поговорить.
Клэр несколько нервно поглядела по сторонам.
– Ты же знаешь, какими бывают маленькие городки. Если кто-нибудь нас увидит, они подумают…
– Нас никто не увидит, – сказал он. – Это же Голубиная ложбина, ты не забыла?
Хатч снова уселся и похлопал по траве рядом с собой.
Она подошла ближе и поправила платье тем самым застенчевым жестом, что хранила его память.
– Забавно, что мы встретились именно здесь, а не где-то ещё, – заметил он.
Клэр кивнула:
– Помню, как ты нацепил на уши дубовые листья и стоял вон на том камне, цитируя «Люсидас»[45].
Хатч справился с порывом упомянуть о кое-чём другом, что помнил сам.
– Ну, а теперь я старый костоправ, сыплю налево и направо цитатами из медицинских справочников и бессвязными обрывками стихов.
– Сколько прошло, двадцать пять лет? – спросила она.
– Ага, примерно так, – откликнулся он и неловко помолчал. – Итак, чем ты занималась все эти годы?
– Как обычно. Закончила школу, планировала уехать в Ороно и поступить в университет штата, но вместо этого встретила Вуди. Вышла замуж. Детей нет, – поведала Клэр. Пожав плечами, она уселась на стоящий рядом камень и обняла колени. – Вот, собственно, и всё.
– Нет детей? – спросил Хатч.
Ещё в школе Клэр без конца твердила, как хочет завести детей.
– Нет, – буднично сказала она. – Низкая концентрация сперматозоидов.
Они помолчали. А затем Хатч – к собственному ужасу и по совершенно непонятной причине – ощутил необоримый прилив весёлости от непредсказуемого поворота разговора. Он непроизвольно фыркнул, а затем разразился смехом – и продолжал смеяться до тех пор, пока не стиснуло в груди и не потекли слёзы. Малин смутно сознавал, что Клэр тоже смеётся не хуже него.
– О, Господи, – произнесла Клэр, под конец вытирая глаза, – какое же это облегчение – просто смеяться. А в особенности над этим. Малин, ты и представить себе не можешь, насколько эта тема закрыта у нас дома. Низкая концентрация сперматозоидов.
И они снова залились смехом.
Когда смех стих, казалось, вместе с ним исчезли прошедшие годы и вся неловкость. Хатч поведал ей истории из медицинской школы – мрачные выходки, что совершал в кабинете анатомии человека, рассказал о поездках в Суринаме и Сьерра-Леоне, а она, в свою очередь, поделилась рассказом о судьбах общих друзей детства. Чуть ли не все переехали в Бангор, Портленд или Манчестер.
Наконец, Клэр остановилась и помолчала.
– Я должна признаться, Малин, – сказала она. – Наша встреча не совсем случайна.
Он кивнул.
– Видишь ли, я видела, как ты прошёл мимо форта Блэклок, и… ну, я просто предположила, куда ты можешь пойти.
– Неплохое предположение, как оказалось.
Клэр посмотрела на него.
– Я хотела извиниться. То есть, я хочу сказать, что не разделяю чувств Вуди по поводу ваших действий. Я в курсе, что ты участвуешь в этом совсем не из-за денег, и хотела, чтобы ты услышал об этом от меня. Надеюсь, у вас всё получится.
– Незачем извиняться, – сказал он и помолчал. – Расскажи, как случилось, что ты вышла за него.
Клэр вздохнула и отвела взгляд.
– Неужели я должна…?
– Обязана.
– Ох, Малин, я была так… Даже не знаю. Ты уехал и ни разу мне не написал. Нет-нет, – торопливо сказала она. – Тебя не виню – я же знаю, мы расстались ещё до того, как ты уехал.
– Так и есть. Ричард Моуи, звезда-полузащитник. Ну и как там старина Дик?
– Не знаю. Мы с ним расстались через три недели после твоего отъезда. Да и, в любом случае, я не слишком-то была к нему привязана. Я сильно на тебя разозлилась, больше чем когда-либо на кого-либо. Часть тебя была для меня недоступной, ты таил её от меня. На самом деле, ты
