объектам. И мы вольны именовать их как угодно.

Питер устремил на Нору благодарный взгляд, потом схватил ее руку и крепко сжал в своей. Вежливо улыбнувшись, она не без труда освободилась от столь эмоционального рукопожатия. Кто бы мог подумать, что он так обрадуется.

К ним подошла Слоан с рюкзаком на плече.

– Нашли что-нибудь? – Нора сделала глоток из бутылки с водой и передала Холройду.

Большинство образцов наскальной живописи археологи обнаружили именно в таких жилищах.

– С дюжину пиктограмм, – кивнула девушка, – включая три перевернутые спирали.

– Надо же! – Начальница экспедиции уставилась на нее с изумлением.

– Какие такие спирали? – поинтересовался Питер.

– В символике анасази движение против часовой стрелки обычно соответствует враждебным силам, – объяснила Нора. – Часов у них, конечно, не было, но это направление соответствует пути солнца по небосводу. Ну а движение против солнца символизирует нарушение естественного течения событий. Так сказать, насилие над природой.

– А разве в те времена люди имели возможность совершать насилие над природой? – Журналист неожиданно проявил интерес к разговору.

– По крайней мере, они в это верили. В некоторых индейских культурах перевернутая спираль – знак колдовства и черной магии.

– А еще там было вот это. – Слоан подняла для всеобщего обозрения маленький череп.

Нора не сразу поверила собственным глазам.

– Где вы его нашли? – резко спросила она.

– Здесь. – Девушка взирала на нее с безмятежной улыбкой. – В помещении рядом с амбаром.

– И вы просто взяли его?

– А что?

Слоан прищурилась, и взгляд ее стал похожим на взгляд кошки, приготовившейся отразить нападение.

– Вы знаете, что существует незыблемое правило, – отчеканила Нора. – Мы не тревожим человеческих останков, за исключением тех случаев, когда это необходимо для наших исследований. Вы трогали материал голыми руками, а это означает, что теперь невозможно провести анализ костной ткани. И, что хуже всего, вы даже не сфотографировали его, прежде чем взять.

– Но я прекрасно помню, где он лежал, – упавшим голосом пробормотала Слоан.

– Я, кажется, достаточно ясно сказала: вы не должны предпринимать никаких действий, не согласовав их со мной.

Неловкое молчание нарушил тихий царапающий звук. Обернувшись на его источник, Нора увидела Смитбэка, что-то проворно строчившего в записной книжке.

– Вы что делаете? – рявкнула она.

– Так, кое-какие записи, – журналист поспешно закрыл блокнот.

– Вы что, записали наш разговор?!

– Ну и что здесь такого? – пожал плечами Смитбэк. – Я собираюсь писать об экспедиции, и раздоры между ее участниками так же интересны, как…

Холройд резким движением выхватил у него записную книжку.

– Этот разговор совершенно ни к чему делать достоянием общественности. – Вырвав страницу, он вернул блокнот журналисту.

– Что за дикие методы! – возмутился тот. – Вот уж не думал, что в экспедиции такая строгая цензура.

Внезапно все трое услышали странное горловое мурлыканье, переросшее в мелодичный смех. Глаза Слоан буквально светились от переполнявшего ее веселья. Череп девушка по-прежнему держала в руках. Разыгравшаяся сцена, судя по всему, немало ее позабавила.

Только без глупостей, мысленно скомандовала себе Нора.

– Раз уж мы изъяли материал, придется доставить его Арагону для исследования, – подчеркнуто спокойным тоном произнесла она вслух. – Разумеется, его не слишком порадует столь вопиющее нарушение правил. Тем более он сторонник «нулевого вмешательства». Но, как говорится, сделанного не воротишь. Слоан, я еще раз повторяю: вы ничего не должны трогать без моего разрешения. Я выражаюсь достаточно понятно?

– Понятнее некуда. – Дочь профессора, подавив очередную усмешку, вручила череп начальнице экспедиции. – Я сделала это не подумав, – добавила она, причем сожаление, прозвучавшее в ее голосе, показалось Норе искренним. – Разволновалась и обо всем забыла.

Нора бережно поместила находку в контейнер для образцов и упаковала в рюкзак. Перед ее глазами вновь возникла Слоан с черепом в руках. Нет, все-таки вид она имела определенно вызывающий. Намеренная провокация? Разве может человек, получивший научную степень по археологии, не иметь представления о правилах проведения полевых исследований? Почему же она позволила себе нарушить их столь вопиющим образом? Нора тряхнула головой, отметая прочь все подозрения. Подобное могло случиться с каждым. В одну из первых экспедиций она сама как-то раз схватила лежавшую в раскопе громадную бедренную кость и, только оглядевшись по сторонам, увидела какими исполненными ужаса глазами смотрят на нее коллеги.

– А что за сторонники «нулевого вмешательства»? – осведомился неуемный Смитбэк. – Что-то вроде религиозной секты?

– Нет, просто в археологии сторонниками «нулевого вмешательства» называют приверженцев теории, согласно которой на объекте нельзя трогать ровным счетом ничего. Некоторые ученые, и среди них Арагон, уверены, что любое вмешательство, даже самое бережное, пагубно для материала. Они опасаются, что археологи будущего, в чьем распоряжении окажутся более совершенные средства исследования, не смогут составить верное представление об объекте, если мы нарушим его целостность. Видимо, приверженцам этой идеи слишком часто приходится работать с материалами, поднятыми другими людьми.

– Кстати, всех, кто не разделяет их взглядов, «нулевики» называют «землеройками», – добавила Слоан. – Считают, что те лишь охотятся за артефактами, вместо того чтобы воссоздавать облик ушедших культур.

– Но если Арагон такой противник раскопок, зачем он отправился в экспедицию? – удивился Холройд.

– Видимо, он не относится к числу фанатиков идеи. И если речь идет о таком интересном и важном проекте, как наш, Арагон готов до некоторой степени поступиться собственными принципами. Наверное, считает, что если кто-то неизбежно должен проникнуть в Квивиру, то пусть лучше он, а не какой-нибудь охотник за древностями. – Нора огляделась по сторонам. – Что вы думаете об этих черных стенах? – обратилась она к Слоан. – Это не копоть, а какая-то плотная сухая субстанция, похожая на краску. Прежде я не встречала в жилищах анасази ничего подобного.

– Да, очень странно. – Девушка извлекла из рюкзака стеклянную пробирку и пинцет. – Можно мне взять образец, госпожа начальница? – голосом примерной школьницы осведомилась она, и на губах ее мелькнула лукавая улыбка.

Черт бы побрал Смитбэка, придумавшего это дурацкое прозвище! Не хватало только, чтобы Слоан взяла его на вооружение. Нора молча кивнула. Дочь профессора привычным движением сняла со стены два крошечных кусочка краски, опустила в пробирку и закупорила.

Солнце, опускаясь все ниже, бросало косые тени на стены древнего жилища.

– Пора возвращаться, – объявила начальница экспедиции.

Выстроившись цепочкой, они двинулись по уступу. Нора вновь шла замыкающей. Уходя, она бросила прощальный взгляд на перевернутую спираль, выведенную на одной из стен. Несмотря на жару, по спине у нее пробежали мурашки.

Они остановились на ночлег, так и не добравшись до источника воды. Лошадей мучила жажда, и, хотя люди пытались расходовать питьевую воду экономно, к вечеру запасы экспедиции понесли серьезный урон. Арагон, как и ожидала Нора, принял злополучный череп с молчаливым неодобрением.