бы с ней? Но она знала, что Стефана сильно расстроят разговоры об этом.

Я думала, что Дамон собирался предать нас, сказала она.

Я сделал, также, сказал Стефан необычно. Он смотрел на своего брата со странным выражением.

Ты все еще ненавидишь его?

Пристальный взгляд Стефана переменился. Нет, — он сказал спокойно. Нет, я не презираю его больше.

Елена кивала. Это было важно, так или иначе. Затем она замерла, и вновь сильно заволновалась, что-то темное входило в склеп. Стефан напрягался, также.

Она возвращается. Елена — Я люблю тебя, Стефан, Елена сказала безнадежно, поскольку туманная белая форма мчалась вниз.

Кэтрин приняла форму перед ними.

„Я не знаю то, что происходит,“ сказала она, выглядя раздражаемой. „Вы блокируете мой туннель.“ Она всматривалась позади Елены снова, к сломанной могиле и отверстию в стене. „Это — то, что я использую для своего перемещения,“ она продолжала, по-видимому не видя тело Дамона у ее ног. „Он проходит ниже реки. Таким образом я не должна пересечь проточную воду, Вы видите. Вместо этого я пересекаюсь с этим.“ Она смотрела на них как будто ожидая их оценки шутки.

Конечно, — думала Елена. Как я, возможно, был настолько глупа? Дамон поехал с нами в автомобиле Алариха по реке. Он пересек проточную воду тогда, и вероятно не раз. Он, возможно, не был Другой Силой.

Было странно, как она могла думать даже при том, что она была столь напугана. Это было, как будто одна часть ее ума стояла, наблюдая с расстояния.

„Я собираюсь убить вас теперь,“ сказала Кэтрин. „Затем я собираюсь под рекой убить Ваших друзей. Я не думаю, что собаки сделали это уже. Но я позабочусь об этом.“

„Позволь Елене идти,“ сказал Стефан. Его голос был подавлен, но принужденно все равно.

„Я не решила, как сделать это,“ сказала Кэтрин, игнорируя его. „Я могла бы сжечь Вас. уже достаточно света для этого. И пожалуй я сделаю это.“ Она потянулась вниз к ее платью и отвела руку. „Один два три!“ она сказала, бросая два серебряных кольца и одно золотое на пол. Их камни сияли синие как глаза Кэтрин, синие как камень в ожерелье на шее Кэтрин.

Руки Елены крутили отчаянно, и она чувствовала гладкую поверхность ее безымянного пальца. Это было так. Она не верила бы, но она не чувствовала металлическое колечко на пальце. Оно было необходимо для ее жизни, для ее выживания. Без этого — „Без них Вы умрете,“ сказала Кэтрин, трогая кольца небрежно пальцем ноги. „Но я не знаю, является ли это достаточно медленным.“ Она шагала назад почти к далекой стене склепа, ее серебряное платье, мерцало в тусклом свете.

Именно тогда идея пришла к Елене.

Она могла двигать своими руками. Достаточно, чтобы чувствовать их, достаточно чтобы знать, что они не были оцепенелыми больше. Веревки были более свободными.

Но Кэтрин была сильна. Невероятно сильна. И быстрее чем Елена, также. Даже если бы Елена освободилась, то у нее было бы время только для одного быстрого действия.

Она вращала одно запястье, чувствуя свободу веревки.

„Есть другие возможности,“ сказала Кэтрин. „Я мог порезать Вас и наблюдать, что из вас выходит кровь. Мне нравится наблюдать.“

Скрежетая зубами, Елена проявила давление против веревки. Ее рука была согнута под мучительным углом, но она продолжала нажимать. Она чувствовала ожог веревки, уменьшающейся в стороне.

„Или крысы,“ говорила Кэтрин задумчиво. „Крысы могли быть забавой. Я мог сказать им, когда начать и когда остановиться.“

Работая с другой свободной рукой было намного легче. Елена попыталась не показывать того, что происходило позади ее спины. Ей хотелось бы позвать Стефана ее умом, но она не смела. Но только если бы был какой-нибудь шанс, Кэтрин могла бы услышать.

Шагающая Кэтрин обратилась к Стефану. „Я думаю, что я начну с тебя,“ сказала она, приближаясь близко к его лицу. „Я хочу есть снова. И ты настолько мил, Стефан. Я забыла, каким сладким ты был.“

Был прямоугольник серого света на полу. Свет рассвета. Он проходил через вход склепа. Кэтрин уже отсутствовала в том свете. Но…

Кэтрин внезапно улыбнулась, ее синие сверкающие глаза. „Я знаю! Я выпью из тебя почти все и заставлю тебя наблюдать, в то время как я убиваю ее! Я оставлю тебе немного сил, чтобы ты мог видеть как она умирает. Разве это не хороший план?“ Она хлопала в ладоши и пританцовывала.

Только еще один шаг, думал Елена. Она видела, что Кэтрин приблизилась к прямоугольнику света. Только еще один шаг…

Кэтрин сделала шаг. „Вот именно, теперь!“ Она начала оборачиваться. „Какая польза —“

Теперь!

Дергая ее связанные руки из последних петель веревки, Елена срочно освободилась от нее. Это походило на порыв охотничьей кошки. Один отчаянный спринт, чтобы достигнуть добычи. Один шанс. Одна надежда.

Она ударила Кэтрин всем весом. силой отбросило их обоих в прямоугольник света. Она почувствовала удар головы Кэтрин об каменный пол.

И почувствовала жгучая боль, как будто ее собственное тело было погружено в яд. Это было чувствование себя подобно горящей засухе голода, только более сильного. В тысячу раз более сильный. Это было невыносимо.

„Елена!“ Стефан кричал, с умом и голосом.

Стефан, — она думала. Ниже ее увеличивающейся Силы она видела ошеломленные сосредоточенные глаза Кэтрин. Ее рот, искривленный с гневом, клыки. Они были такими длинными, они резали нижнюю губу. Тот искаженный рот открылся в завывании.

Неуклюжая рука Елены возилась в горле Кэтрин. Ее пальцы закрылись на прохладном металле синего ожерелья Кэтрин. Со всей ее силой она выворачивала и чувствовала, что цепь помогает ей в этом. Она попыталась сжать это, но ее пальцы чувствовали руку схватившую ее, которая царапает дико. Это происходило далеко в тени.

„Елена!“ Стефан звал снова тем ужасным голосом.

Она чувствовала, как будто ее тело было заполнено светом. Как будто она была прозрачна. Только, свет был болью. Ниже нее исковерканное лицо Кэтрин непосредственно изучало зимнее небо. Вместо завывания был вопль, который усилился.

Елена попыталась подняться, но у нее не было силы. Лицо Кэтрин раскалывалось, ломалось. Огонь появлялся в них. Крик усилился. Волосы Кэтрин были в огне, ее кожа чернела. Елена чувствовала огонь отовсюду.

Тогда она чувствовала, что кое-что схватило ее, захватило ее плечи и дергало ее далеко. Прохлада теней походила на воду со льдом. Кое-что поворачивало ее, успокаивая ее.

Она видела руки Стефана, красные, где они были выставлены солнцу и кровоточащие, где он освобождался от его веревок. Она видела его лицо, видел пораженный ужас и горе. Тогда все поплыло в глазах, и она ничего не видела.

Мередит и Роберт, натыкаясь на пропитанные кровью морды, которые толкают через отверстие в двери, сделали паузу в беспорядке. Зубы прекратили хватать и рваться. Одна морда дергалась и скользила. Продвигаясь боком, чтобы смотреть на других, Мередит видела, что глаза собаки были стеклянные и молочного цвета. Они не двигались. Она смотрела на Роберта, который стоял, задыхаясь.

От подвала не было никакого сильного шума. Все было тихо.

Но они не смели надеяться.

Сумасшедший вопль Викки остановился, как будто он был отрезан ножом. Собака, которая погрузила ее зубы в бедро Метта, отпрянула и появилась конвульсивная дрожь; тогда, челюсти освободили его. Задыхаясь, Бонни качалась, чтобы смотреть через потухающий огонь. Было достаточно света, чтобы видеть тела других собак, лежащих, где они упали снаружи.

Она и Метт опиралась на друг друга, оглядываясь в изумленнии.