сказала она громко.

Стефан внимательно смотрел в окно, его брови были соединены. Он слегка кивал головой, но вдруг со внезапным чувством безотлагательности сказал: — Я думаю о том же.

— Давай же, Челси, будь хорошей девочкой. Подойди сюда. — Дуг Карсон почти достиг первого ряда собак. Все глаза, человеческие и собачьи, были направлены на него, и прекратилось любое, даже малейшее, движение. Если бы Елена не видела, что собаки дышат, она могла бы подумать, что эта группа была некоторым гигантским экспонатом музея.

Дуг подошел к стоянке. Челси наблюдала за ним из-за корги и самоеда. Дуг пошевелил губами. Он протянул руку, колеблясь, но затем протянул еще дальше.

— Нет, — сказала Елена. Она уставилась на грудь ротвейлера. Его грудь опустилась и поднялась, впуская воздух… Опустилась и поднялась. — Стефан, повлияй на него. Пусть уйдет оттуда!

— Да. — Она могла видеть его пристальный сконцентрированный взгляд, но затем он покачал головой, вздыхая, подобно человеку, делающему попытки поднять с земли что-то, слишком для него тяжелое. — Это не имеет смысла: я сейчас слаб. Я не могу сделать это отсюда.

Там, внизу, Челси обнажила свои зубы. Красно-золотой Эрдельтерьер красивым и изящным движением поднялся на ноги, как будто притянутый невидимыми нитями.

И затем собаки прыгнули. Елена не увидела, какая из них была первой: они, казалось, двигались вместе, словно большая волна. Полдюжины собак набросились на Дуга Карсона с такой силой, что его отбросило назад, и он исчез под их массивными телами.

Воздух был полон адского шума от металлического лая, к которому присоединился церковный звон. У Елены мгновенно началась головная боль от глубокого гортанного непрерывного рычания, которое она скорее чувствовала, чем слышала. Собаки разрывали одежду, рычали, нападали, в то время, как толпа рассеялась и кричала.

Елена заметила Алариха Зальцмана на краю стоянки, он был единственный, кто не бежал. Он стоял как-то натянуто, и она могла видеть, что его губы и руки двигались.

Всюду было столпотворение. У кого-то был пожарный насос, его выворачивали из пакета, но это не возымело никакого эффекта. Собаки будто сошли с ума. Когда Челси подняла свою коричнево-белую морду от тела своего владельца, ее рот был красным от его крови.

Сердце Елены колотилось так, что она еле дышала.

— Им нужна помощь! — сказала она, и, также, как Стефан, побежала вниз по лестнице, одновременно перепрыгивая через две или три ступеньки. Елена была уже на полпути вниз, когда вдруг поняла две вещи: Дамон не последовал за ней, и она не могла позволить себе быть замеченной.

Она не могла. Истерия, которая возникла бы из-за этого, ненужные вопросы, опасение и возможная ненависть не позволяли ей показаться на людях. Это было что-то, более глубокое, чем ее сострадание к этим людям, или симпатия, или потребность помочь им. Она прислонилась спиной к стене.

В тусклом, прохладном помещении церкви она смотрела на кипящее пространство внизу. Люди бегали туда и обратно, кричали. Там были Доктор Файнберг, господин Маккалло, и Преподобный Отец. Основной точкой этого круга все еще была Бонни, лежащая на скамейке рядом с Мередит и Тетей Джудит. Госпожа Маккалло склонялась над нею.

Какое — то зло… — стонала она, и вдруг голова Тети Джудит повернулась в направлении Елены.

Елена дернулась вверх по лестнице так быстро, как только могла, моля, чтобы Тетя Джудит не заметила ее. Дамон был на том же самом месте.

— Я не могу пойти туда. Они думают, что я мертва!

— О, ты помнишь об этом. Это хорошо.

— Если доктор Файнберг обследует меня, он поймет, что что-то не так. Да? — спросила она, отчаянно требуя ответа.

— Он, безусловно, решит, что ты — чрезвычайно интересный экземпляр.

— Тогда я не могу спуститься. Но ты можешь. Почему ты ничего не делаешь?

Дамон продолжал смотреть из окна, слегка двинув бровями. — Почему?

— Почему??? — тревога Елены достигла своего пика, она вспыхнула и чуть было не ударила его, — Им необходима помощь! И ты можешь им помочь! Разве тебя не заботит ничего, кроме собственной персоны???

На лице Дамона была непроницаемая маска, выражающая лишь вежливую заинтересованность, такое же выражение лица у него было, когда его пригласили на обед в дом Елены. Но она знала, что под этой маской он скрывал свой гнев, гнев от того, что он обнаружил ее вместе со Стефаном. Он издевался над ней нарочно и с большим удовольствием.

И она способствовала этому своей реакцией, своим разбитым, бессильным гневом. Она замахнулась на него, но он поймал ее запястья и удержал, скучно посмотрев на нее. Она была поражена, услышав звук, слетевший с ее губ, когда он схватил ее. Это было шипение, почти кошачье шипение. Она поняла, что ее пальцы превратились в когти.

«Что я делаю? Нападаю на него из-за того, что он не стал защищать людей от набрасывающихся на них собак? Какой в этом смысл?» — тяжело дыша, она расслабила руки и облизала сухие губы. Она отстранилась, и он позволил ей это.

Долгое мгновение они просто смотрели друг на друга.

— Я спускаюсь, — сказала Елена спокойно и повернулась.

— Нет.

— Им нужно помочь.

— Хорошо. Тогда я проклинаю себя, — она никогда не слышала у Дамона столь низкого, и настолько разъяренного голоса. — И ты… — он прервался, и Елена, быстро обернувшись, увидела, что он ударил кулаком по подоконнику, разбивая стекло. Но он смотрел на улицу, и его голос уже был совершенно спокойным, когда он сухо сказал:

— Помощь уже прибыла.

Это был отдел пожарной охраны. Их пожарные шланги были куда более мощными, чем тот, которым пытались отбиваться люди, и резкие потоки воды быстро прогнали нападающих собак. Елена видела шерифа с оружием, он нацелился и выстрелил. Резкий звук в воздухе, и гигантский шнауцер поник. Шериф нацелился снова.

Все закончилось быстро. Несколько собак уже бежали от мощных струй воды, и с вторым выстрелом пистолета большая часть собак достигла края стоянки. Все выглядело так, как будто то, что заставило их придти сюда, вдруг освободило их из-под своего контроля. Елена почувствовала сильное облегчение, когда увидела, что Стефан, невредимый, стоял в центре всеобщей беготни, отпихивая ошеломленного золотого эрдельтерьера подальше от тела Дуга Карсона. Челси нерешительно шагнула к своему хозяину, изучая его лицо, повернув к нему голову и поджав хвост.

— Все кончено, — сказал Дамон. Он выглядел лишь слегка заинтересованным, но Елена резко взглянула на него. «Хорошо, раз ты проклят, то что будет со мной…?» — думала она. Что он собирался сказать? Он не был в том настроении, чтобы сказать это ей, но она хотела подтолкнуть его.

— Дамон… — Она прикоснулась к его руке.

Он напрягся, затем обратился к ней: «Хорошо…?»

В течение секунды они стояли, смотря на друг друга, а затем послышались шаги по ступенькам. Стефан вернулся.

— Стефан… Ты ранен, — сказала она, мигая, внезапно растерянная.

— Я в порядке. — Он вытер кровь со щеки изодранным рукавом своей рубашки.

— А что с Дугом…? — Елена нервно сглотнула.

— Я не знаю. Он ранен. Много людей ранено. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо видел.

Елена отошла от Дамона и пошла вверх по лестнице в хоры. Она понимала, что должна заставить себя думать, но ее голова была словно в тумане. Самая странная вещь, которую Стефан когда-либо видел…, а он ведь видел так много. Что-то странное творится в Церкви Фелла.

Она дошла до стены позади последнего ряда мест и, облокотившись об нее рукой, опустилась, и уселась прямо на полу. Факты в голове, казавшиеся перепутанными, вдруг стали пугающе