побрал, да плюс еще куча региональных компаний.

— Проверьте все, — предложил Ричер.

Пултон пожал плечами.

— И что у них спросить? «Не можете ли вы вспомнить, не приходилось ли вам за последние два месяца в числе десяти миллиардов миллионов посылок доставить ту, которая нас интересует?»

— И все равно, вы должны попробовать, — настаивал Ричер. — Начните со Спокана. Такая глушь — возможно, водитель запомнил.

Подавшись вперед, Блейк кивнул.

— Хорошо, Спокан мы проверим. Но и только. В остальных местах сделать это невозможно.

— Почему все женщины ничего не помнят? — спросила Харпер.

— Причины разные, — ответила Ламарр. — Как верно заметил Ричер, все женщины перенесли психологическую травму. Крупная посылка, непрошенной попавшая на их личную территорию, является для них вторжением в святая святых. Я ожидала столкнуться с чем-то подобным.

Ее голос прозвучал тихо, сдавленно. Жилистые руки, лежавшие на столе, судорожно стиснули друг друга.

— Все равно, по-моему, это странно, — не сдавалась Харпер.

Взглянув на нее, Ламарр терпеливо покачала головой, словно учитель.

— Нет, я именно это и ожидала. Не пытайся взглянуть на все со своей колокольни. Эти женщины подверглись насилию, в прямом и в переносном смысле. Это оказывает на человека очень сильное воздействие.

— И теперь все женщины охвачены страхом, — добавил Ричер. — Раз вы установили за ними наблюдение, вам пришлось их предупредить. Определенно, Симека напугана. Это и неудивительно. Она живет очень уединенно. На месте убийцы я избрал бы ее следующей жертвой. Не сомневаюсь, что и она пришла к такому же заключению.

— Необходимо как можно скорее схватить этого ублюдка, — сказала Ламарр.

Блейк кивнул.

— Однако теперь сделать это будет непросто. Разумеется, мы будем осуществлять круглосуточную охрану всех семи женщин, получивших коробки с краской, вот только убийца заметит это издалека, так что с поличным мы его не схватим.

— Он исчезнет на какое-то время, — предположила Ламарр. — Подождет, пока мы не снимем охрану.

— Как долго мы собираемся вести наблюдение за женщинами? — спросила Харпер.

Наступила тишина.

— Три недели, — наконец ответил Блейк. — А дальше это уже будет безумием.

Харпер удивленно посмотрела на него.

— Должен же быть какой-то предел, — пояснил он. — Что ты хочешь? Круглосуточное наблюдение за всеми семерыми до конца жизни?

Снова тишина. Пултон сложил бумаги в аккуратную стопку.

— То есть, у нас есть три недели на то, чтобы схватить убийцу, — сказал он.

Кивнув, Блейк положил руки на стол.

— Значит, нам придется вкалывать непрерывно двадцать четыре часа в сутки, три недели начиная с сегодняшнего дня. Один отдыхает, а остальные тем временем работают. Джулия, ты отдыхаешь первой. Двенадцать часов, начиная прямо сейчас.

— Я не хочу отдыхать.

Блейк смутился.

— Ну, хочешь ты или нет, отдыхать тебе придется.

Ламарр покачала головой.

— Нет. Я должна быть в курсе. Пусть первым отдыхает Пултон.

— Джулия, никакие возражения не принимаются. Нам нужен строгий порядок.

— Но я нисколько не устала. Я хочу работать. К тому же, сейчас я все равно не смогу заснуть.

— Джулия, двенадцать часов отдыха, — настаивал Блейк. — И не забывай, у тебя семейное горе.

— Я никуда не уйду.

— Ты должна.

— Я не могу. Пойми, как раз сейчас мне нужно заняться делом.

У нее на лице застыла непоколебимая решимость. Вздохнув, Блейк отвел взгляд.

— Как раз сейчас ты должна отдохнуть.

— Почему?

Блейк снова посмотрел ей в лицо.

— Потому что только что сюда самолетом доставили для вскрытия тело твоей сестры. А участвовать в этом я тебе не позволю.

Ламарр попыталась было ответить ему. Она дважды беззвучно открыла и закрыла рот. Затем, заморгав, отвела взгляд.

— Итак, двенадцать часов, — сказал Блейк.

— Я смогу ознакомиться с результатами вскрытия? — тихо спросила Ламарр, не глядя на него.

Блейк кивнул.

— Да. Боюсь, без этого не обойтись.

Споканское отделение Бюро напряженно работало всю ночь. Удалось связаться со строителями, компанией проката строительной техники, авто- и авиаперевозчиками. Строители разломали стены ванной и отсоединили трубы. Криминалисты Бюро обернули ванну плотным полиэтиленом. Строители тем временем вынули окно и разобрали дальнюю стену до уровня пола. Затем стропальщики пропустили брезентовые рукава под укутанную ванну и вытащили ее на улицу. Покачавшись на стропах в прохладном ночном воздухе, ванна медленно опустилась в деревянный контейнер, установленный на платформе грузовика. Контейнер доверху засыпали пенопластом и заколотили крышкой, после чего отвезли прямиком в аэропорт Спокана. Там его загрузили в грузовой отсек готового к вылету самолета и переправили по воздуху на авиабазу Эндрюс, откуда вертолет доставил контейнер к месту назначения в Квантико. Там погрузчик аккуратно поставил его на транспортер криминалистической лаборатории. Контейнер простоял на транспортере целый час, в течение которого эксперты решали, что делать дальше.

— В настоящий момент мне нужно знать лишь причину смерти, — распорядился Блейк.

Он сидел за длинным столом в зале заседаний в подвале морга, расположенного неподалеку от отделения изучения психологии преступников. Рядом с Блейком сидела Харпер, следом за ней Пултон, а Ричер замыкал ряд. Напротив сидел старший патологоанатом Квантико, врач по фамилии Стейвли. Ричер никак не мог избавиться от ощущения, что где-то уже слышал эту фамилию. Определенно, доктор Стейвли был хорошо известен в своих кругах. С ним обращались уважительно. Это был крупный краснолицый мужчина, чересчур веселый для своей профессии. У него были большие красные руки, с виду очень неуклюжие, хотя на самом деле это, очевидно, было не так. Рядом со Стейвли сидел его старший специалист, молчаливый худой мужчина.

— Мы ознакомились с материалами предыдущих дел, — сказал Стейвли и умолк.

— То есть? — спросил Блейк.

— То есть, особого оптимизма я не испытываю. Согласен, в Нью-Гемпшире ребята несколько отстали от жизни, но во Флориде и Калифорнии у моих коллег работы хоть отбавляй. Подозреваю, если что-то и можно было бы обнаружить, они бы это обнаружили. Там работают хорошие специалисты.

— Но лучшие все равно здесь, — заметил Блейк.

Стейвли улыбнулся.

— Лестью вы ничего не добьетесь, договорились?