комната наполнилась звуками печального минорного аккорда. Рояль звучал тепло, мягко. Пробежавшись по клавишам, Симека перешла на траурный марш.

— А повеселее ничего не знаешь? — спросил Ричер.

— Настроение у меня невеселое.

И все же она заиграла Лунную сонату.

— Бетховен, — объявила Симека.

Комната наполнилась серебристыми арпеджио. Симека держала ногу на левой педали, и звук был тихий, приглушенный. Отвернувшись к окну, Ричер уставился на цветы во дворе, серые в лунном свете. Где-то за западе, в девяноста милях, начинался океан, бескрайний и молчаливый.

— Вот так лучше, — сказал Ричер.

Симека доиграла сонату до конца первой части, судя по всему, по памяти, поскольку на раскрытых нотах было написано «Шопен». После того, как замер последний аккорд, она не стала убирать руки с клавиш.

— Замечательно, — похвалил Ричер. — Значит, у тебя все в порядке?

Отвернувшись от рояля, Симека посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать, я уже оправилась от того, что меня изнасиловали три подонка, которым я должна была доверить свою жизнь?

Ричер кивнул.

— Ну, что-то в таком духе.

— Наверное, оправилась, — сказала Симека. — По крайней мере, в такой степени, в какой когда-либо смогу оправиться. Но вот сейчас я узнала, что какой-то маньяк собирается убить меня за то, что я тогда пожаловалась. Согласись, это несколько выбило меня из колеи.

— Мы его обязательно схватим, — в наступившей тишине заявила Харпер.

Симека молча смерила ее взглядом.

— Ладно, мы сейчас можем посмотреть на новую стиральную машину в подвале? — спросил Ричер.

— На самом деле, это совсем не стиральная машина, да? — спросила Симека. — Но никто мне ничего не говорит.

— Скорее всего, это краска, — сказал Ричер. — В банках. Зеленая защитная, армейского образца.

— Для чего она?

— Убийца запихнет тебя в ванну и зальет сверху краской.

— Зачем?

Ричер пожал плечами.

— Хороший вопрос. Сейчас как раз над ним бьются лучшие головы Бюро.

Кивнув, Симека повернулась к Харпер.

— Вы одна из лучших голов?

— Нет, мэм. Я простой агент, — сказала та.

— А вас когда-нибудь насиловали?

Харпер покачала головой.

— Нет, мэм, ни разу.

— Ну, постарайтесь, чтобы этого никогда не случилось, — кивнула Симека. — Это вам мой совет.

Наступило молчание.

— Это меняет всю жизнь, — снова заговорила Симека. — По крайней мере, мою изменило, это уж точно. Цветы в саду и музыка, только это мне сейчас и осталось.

— Хорошие увлечения, — заметила Харпер.

— Домашние увлечения, — поправила Симека. — Я постоянно нахожусь или вот в этой комнате, или во дворе у крыльца. Из дома я почти не выхожу, ни с кем не встречаюсь. Так что послушайтесь моего совета, постарайтесь, чтобы это с вами никогда не случилось.

Харпер кивнула.

— Постараюсь.

— Пошли в подвал, — предложила Симека.

Она прошла к дверце, втиснутой под лестницу. Дверь была старая, из сосновых досок, перекрашенная много раз. За ней начиналась узкая лестница, ведущая в холод, наполненный слабыми запахами бензина и автомобильных покрышек.

— Нам придется пройти через гараж, — объяснила Симека.

Все пространство занимала новая машина, длинный золотистый «Крайслер». Симека, Ричер и Харпер один за другим протиснулись вдоль бока, и Симека открыла дверцу в стене. Из дверцы пахнуло сыростью подвала. Симека дернула за шнурок, и вспыхнул горячий желтый свет.

— Ну, вот мы и пришли, — сказала она.

В подвале было тепло от котельной. Это было просторное квадратное помещение с широкими стеллажами вдоль всех стен. Сквозь балки потолка проглядывало теплоизоляционное покрытие. По полу извивались отопительные трубы. Посреди помещения на полу стояла одинокая картонная коробка. Стояла под углом к стенам, неопрятное пятно, нарушающее безукоризненный порядок окружающих стеллажей. Такая же в точности коробка. Тот же самый размер, тот же самый коричневый картон, надпись черными буквами, картинка, логотип производителя. Коробка была заклеена блестящим коричневым скотчем и с виду казалась абсолютно новой.

— Нож есть? — спросил Ричер.

Симека кивнула на верстак. Над ним на доске аккуратными рядами были развешаны инструменты. Ричер снял нож для разрезания линолеума, осторожно, потому что согласно его опыту крепеж, на котором висел инструмент, обычно отваливался вместе с инструментом. Но только не в данном случае. Ричер отметил, что каждое гнездо прикреплено к доске аккуратной пластмассовой защелкой.

Вернувшись к коробке, он разрезал скотч. Перевернул нож и рукояткой поднял крышку. Увидел внутри пять металлических кружков, отливающих желтизной. Крышки пяти банок с краской, в которых отражался свет лампочки накаливания. Отодрав металлические скрепки, Ричер достал одну банку и поднес ее к глазам. Покрутил ее. Простая жестяная банка, украшенная лишь маленькой белой полоской с отпечатанными длинным номером и словами «защитная зеленая».

— В свое время нам пришлось достаточно насмотреться на такие, — заметила Симека. — Верно, Ричер?

Он кивнул.

— Верно.

Ричер опустил банку обратно в коробку. Закрыл крышку. Сходил к верстаку и повесил нож на стену. Взглянул на Симеку.

— Когда ее доставили?

— Не помню.

— Ну хотя бы приблизительно?

— Не знаю. Где-то месяца два назад.

— Два месяца назад? — переспросила Харпер.

Симека кивнула.

— По-моему. Честное слово, точно я не помню.

— Ты ничего не заказывала, да? — спросил Ричер.

Симека покачала головой.

— У меня уже есть стиральная машина. Вот она.

Она показала в угол. Там была оборудована мини-прачечная. Стиральная машина, сушка, мойка. Белые пластмассовые корзины и бутылки с жидким моющим средством, аккуратно выстроившиеся на столе.

— Такую вещь ты должна была бы запомнить, — сказал Ричер. — Ты согласна?

— Наверное, я решила, что это для моей соседки, — сказала Симека.

— Ты живешь с соседкой?

— Жила раньше. Она съехала пару недель назад.